— Кончай так, — рычит он на ухо. — Я, блядь, не могу больше, Кира. Ты отдашься мне или я не знаю что.
Она мычит, волосы мотаются из сторону в сторону, и стискивает зубы, когда Роман вдалбливается внутрь сильнее. Пытается крутить ее на каменном члене, и, о Господи, она действительно близко, она не знает, что происходит, остается только хвататься за его волосы. Бураном проходится по телу каждый толчок.
— Ты будешь моей, иначе я… иначе ….
Вот же дурак! Повернутый просто. Это здесь вовсе не причем.
Он что не видит, что она сейчас взорвется и по кускам? Обоих их мучает.
— Быстрее, — всхлипывает Кира. — Еще немного, быстрее!
Роман впивается ртом в мякоть ее щеки и насаживает навесу на свой член разгромными, безостановочными движениями. Он сам стонет часто-часто и неожиданно звучно, кончая, но это не сравнится с ее поскуливанием ему прямо в ухо.
— Кира, — упирается лбом в взмокшее лицо, — Кира…
— Я чуть… я чуть… не задохнулась, ей-Богу, что же… ты…
— Кира, — повторяет он снова и снова.
Она пытается и натянуть платье обратно, и как-то коснуться его. Мотание головы напротив сбивает с толку.
— Подожди немного. Оставь так.
Он выдает что-то похожее на поцелуи по взмокшей, разгоряченной коже. Столь беспорядочно, будто завис в беспамятстве и не может выпутаться, и каждое прикосновение кружит ее и так воздушную голову.
Хочется оттянуть его на себя, посмотреть в глаза. Но Рома не дается, сминая тонкую ткань сильнее и сильнее.
За крошечным окошком под потолком колышется зелень, и Кира представляет прохладу короткого ветерка. Здесь в туалете так жарко, зной мог бы плавиться в воздухе. Она никогда не забудет этот момент — запомнит запахом. Известняком стен, резкими нотами пота, дымчато-копченым, древесным флером его плотной кожи.
Наконец-то Роман пытается вернуть платье на место. Сначала опуская юбку — Кира сама проводит ладонями по бокам — и пока оставляя налившуюся округлостью грудь обнаженной. Девушка тянет лиф наверх, и шероховатость пятерни ласкает соски в последний раз. Вершинки твердеют, и Карелин едва слышно стонет ей в лицо.
— Ну ты же так не выйдешь, — шепчет он в губы. — Чувствительные еще?
Она бы хотела рассмеяться этому негодяю-манипулятору в лицо. Да конечно, она в таком состоянии вообще на обед вряд ли пойдет.
— Что будешь делать, если выйду? — целует в щеку медленно, осторожно.
— Не знаю. Терпеть просто. Это платье ужасное и несуразное. Только подчеркивает, какая ты красивая.
На ее смешок он слабо улыбается.
Ужасное! Несуразное! Да что он понимает в воздушных платьях. Грубиян.
— Как-нибудь мне все равно придется выйти отсюда.
Он упирается ладонями по обе стороны от девичьей головы и полностью накрывает Киру телом, заслоняя и пряча. Требует лизаться с ним как будто у них осталась всего минута на перемене до звонка.
— Вот тут хочу остаться, — тянет слова, но говорит обманчиво ровно.
— Я тоже, — смотрит Кира ему прямо в глаза.
— У меня башку взрывает от твоих слов. Кира, я никогда не допущу твоих страданий.
— Прекрати, — собирается с силами она, но обнаруживает, что уже на пороге слез. — Прекрати это говорить.
— Только когда ты запомнишь. Запомни это — я найду способ защитить тебя.
Она зажмуривается, но слезы все-таки просачиваются и ползут по щекам.
Роман высушивает их поцелуями.
— Не сопротивляйся. Пошли, — вполголоса говорит он. — Обойдем улицу с другой стороны, через поле, и вернемся к вилле.
— Не хочу возвращаться обратно, домой, — вдруг шепчет Кира. — Только к Пете хочу и все.
— Я тоже.
Он ведет ее за руку к двери и долго возится с замком, чтобы наконец-то выпустить их наружу.
Глава 20
Они бронируют длинные выходные — с пятницей и понедельником — в сентябре на Сицилии. Кира даже самостоятельно выбирает номер. Точнее, с ней связывается турагент, работающий на Романа. Из всех поездок девушка предвкушает больше всего следующую, так как отель «Бельмонд Тимео» выглядит на фото и видео невероятно.
Каждая ночь в их комнате сохранной квартиры наполнена страстью и удовольствием, но они негласно придерживают самое откровенное для поездок.
Теперь такой расклад напоминает от побега к побегу. Иногда они бурно обсуждают будущие дни на берегу Ионического моря, иногда даже не упоминают. От горечи нетерпения, что еще ждать и ждать.
У Пети вдруг случается прорыв, хотя Кира и запрещает себе думать подобными терминами. Надо настраивать себя, что будет как будет, и этого должно быть достаточно.
Прорыв благодаря спецам, найденных и оплаченных частным офисом Карелина. Она не в состоянии поблагодарить его словесно. Слова как вулканические угли застревают в горле. Для него сие пустяк, а для них с Петей…