Все заканчивается, когда Рома вырывается и расправляется с ней размашистыми, грозными толчками, сдвигающими на деревянной кровати все ее тело.
— Где хочешь засос, на шее или на груди?
— От такой галантности… даже не знаю куда деться, — она привстает, что скрыть наготу чем-то, но он разворачивает и удерживает девушку за плечи.
— Я голосую за оба, — серьезным тоном обжигает он ей ухо и наблюдает, как чувствительная кожа расходится мурашками.
К шее он присасывается деловито и расчетливо. Еще бы, там засос все увидят, и он никогда не жалеет тонкую кожу.
А на расправе с грудью Романа уносит и она едва ли не за уши того оттягивает.
— Веди себя хорошо, — журит его Кира, но сама поглаживает заново твердеющий член.
Он трется носом у ее уха.
— Хочу тебя попробовать по-другому. — Вполголоса заводит Карелин. — Давно хочу. Там, где я еще не был.
Кира… догадывается. Она видела взятые на остров несколько лубрикантов. Хочется попробовать с ним все, но… неуверенность от этого никуда не улетучивается.
— Сейчас? — старается говорить невозмутимо, и, кажется, у нее получается.
Он отодвигается, чтобы изучать ее лицо долго и молча. Готова поклясться, минут пять проходит перед тем, как Карелин заговаривает.
— Нет, вечером. — Целует в щеку и висок. — Кира, я не собираюсь заниматься с тобой анальным сексом в первый раз посреди гребанного океана. Это рискованно. Я собирался поэкспериментировать. Посмотреть, понравится ли тебе сначала пальцами.
— Почему не собирался? — хмурится она. — И почему рискованно? Не придумывай, можно подумать, скорую придется вызывать.
— Нет, — отрезает Рома. — Можно потерпеть, и начать с малого. Так и будет.
Кира не спорит, но внутри закипает от раздражения на эту его холодную рассудительность. Приподнимающую голову только, когда есть возможность ткнуть Киру носом в то, что она с чем-то не справится. Он может быть миллионы раз прав, но его дотошность порой невыносима.
Вечером они довольствуются тихим ужином в итальянском ресторане, что приглянулся им на острове больше всего. Японский, к сожалению, работает лишь изредка.
В «Шеваль Бланк Рандхели» намного больше народу, чем ожидалось. Наверное, потому что из старых ресортов — этот считается самым высококлассным.
Кира — в черном полупрозрачном платье, открывающем плечи и ноги. Не то чтобы она может похвастаться длинными ногами, но Рома властно поглаживает ее ляжку после того, как девушка возвращается из уборной.
Закинув ногу на ногу, она сжимает сведенные вместе бедра сильно-сильно и отправляет в рот сладкую вишенку. Она чувствует, как Роман пристально смотрит на нее и не позволяет себе улыбнуться. Разводит и расслабляет бедра на несколько секунд, а затем снова сжимает, судорожно прикрыв глаза на миг.
Что в ресторанах на Мальдивах хорошо, так это отсутствие счетов. Можно просто уйти, кивнув официанту.
Они возвращаются к вилле надуманно медленно, но в один момент, уже на деревянном мосту, Рома притягивает ее спиной к себе. Вжимаясь стоящим членом в невесомую ткань на ягодицах. Этот отрезок дороги темный, и до фонаря шагов пять.
— Смотри, чтобы я дошел, а то худо будет.
— Ой, а кто сегодня лекцию про терпение читал? — Она трется об эрекцию, и обвивает его руки своими. Соединенные ладони лежат у нее на талии.
— Сегодня ты будешь умолять, — ласково говорит девушке в волосы, как всегда, обманчиво.
Кира не может сдержать улыбки, которую, слава богу, он не увидит. Двое могут сыграть в эту игру, и скворчащее в жилах возбуждение толкает ее на смелость.
— Я в душе пять минут буду, — сообщает Кира, как только они заходят на виллу, и направляется к ванной.
Он ловит ее за талию, снова утыкаясь членом куда получится.
— Это долго, можно и без ванной.
— У тебя мозги набекрень, Карелин, — вырывается она, возмущаясь.
— Агу, ну хоть платье сними здесь.
Стягивает она многослойную тряпку не очень соблазнительными движениями, но Роман вряд ли замечает, так как сразу снимает с нее белье. Целует в живот и урывками лижет засос на груди собственного авторства.
— Ну все-все, — пихает девушка его.
— Пять минут.
Часом позже, разморенная и наркученная одновременно, Кира впивается в подушки кулаками, когда он пальцами выходит из нее. Он принимается ласкать ее клитор ртом, чтобы снова утопить в экстазе, но ей не это нужно.
Ей нужно, чтобы он продолжил начатое и чтобы испытывал хоть часть фрустрации, пожирающей ее.