— Хочешь сказать, не снесла бы башку тому, кто вчера с нами так разделался? Знаешь, твой крик вся…
Он усаживается на край кровати, и Кира дотягивается пальцами до загорелой руки. Наконец-то.
— Может быть, и снесла бы. Но я не умею, — еле слышно отзывается девушка. — Они говорят, из-за температуры… ребенок из-за температуры погиб.
— Зато я умею, — он вжимает голову в плечи, чтобы встретить ее взгляд на одном уровне, — и мне не нужна помощь. Мне нужно только, чтобы ты здоровой была.
— Я здорова.
— Ты вчера уйму крови потеряла.
— Пойди и спроси у врача.
— Я спрашивал уже.
— Лучше скажи, как твое плечо.
Хмурится, не сразу вспоминая какое еще плечо. Кира закатывает глаза. Вот же балда! Реально Брус, кусок древесины с опилками вместо мозгов в башке. Еще и взрослый такой.
— Забыл уже. Меня только в башку и в сердце можно скосить.
— Да ладно, — тянет она и едва удерживается от подзатыльника, — ты совсем дубовый? Если пуля аорту разорвет или еще вены там какие-то. От огнестрела можно умереть при любом месте попадания.
— Ну, огнестрелы разные бывают тоже. И я знаю, о чем говорю. Фартовый. Я этой тушкой не одну пулю ловил. Есть индивидуальные характеристики переносимости.
Она целует его торопливо, но нежно. Со стоном Рома цепляет податливый рот языком. На крючке держит. Поворачивает ее голову и жаром охмеляет рот. Так глубоко затягивается, что Кира хватается пальцами за щетинистый подбородок. Чтобы за что-то держаться.
— Все, — выдает Карелин хриплый выдох. — На сегодня все.
— Это мы еще посмотрим.
Как хорошо знать — есть что-то, что никогда не меняется. Опять этот дотошный ценз на что можно и что нельзя. И когда. Ему бы в контролирующих органах работать, а не наоборот.
— Нет, все. Не устраивай мне тут. Веди себя хорошо.
От подобной наглости Кира чуть ли водой не захлебывается.
Хочет съязвить, что ему прямая дорога в детском саду работать, но слова застревают в горле. Наверно, лучше все-таки поспать.
— Что такое, надулась?
— Я не надулась, — раздраженно ворчит она. — И не обиделась, как скажут нормальные люди. Буду спать, думаю.
Почти перед рассветом Кира просыпается от слез и закрывается в ванной. Накатывает осмысление всего оговоренного вчера: во сне это все переварилось и утрамбовалось.
Этого никто и никогда уже не вернет.
Капли на светло-сером полу коридора. Кап-кап-кап. Прибывали и прибывали. Вот так вот просто. Раз — и все.
Они даже с Карелином не успели поругаться из-за малыша. Своим дотошным тоном точно бы сказал, какая Кира еще молодая, но если она хочет, а вообще пятнадцать клиник с обследованиями уже в списке…
Или может сказал бы другое, ледяным кулаком дробиться у нее что-то внутри, откуда теперь знать точно…
Рома стучится в ванную через некоторое время.
Она впускает его и выключает кран.
Видеть его лицо сейчас невыносимо. Кира не хочет знать, что там написано, это слишком, слишком…
Хорошо, что Рома заключает ее в категорические объятия, и можно лить слезы и говорить куда-то ему в грудину.
— Я и не хотела ребенка особо. Не хотела, — упрямо повторяет она.
— Нет?
— Куда мне, — всхлипывает и смеется Кира одним вздохом. — Я что ли… А ты?
Он долго приглаживает ее волосы и отвечает, уже заглядывая в заплаканные глаза.
— Не мне рожать ведь. Хотел, не хотел. Наверно… может быть.
Врет ли сейчас… Кира не позволяете себе зацикливаться на гадании. Было бы важным позавчера, а сейчас…
Карелин такой большой, что способен спрятать в охапке всю ее по макушку. И он прячет, от зябкого призрачного рассвета, от безжалостно наступающего нового дня.
Глава 30
Дни восстановления затягивает туманом. Промозглым, но плотным. Из дневных часов вдруг выпадают куски — вряд ли событий, иначе она запомнила бы? — а ночь оборачивается то покоем, то тревогой.
Кира нагоняет редактуру, отрабатывая то, что за девушку сделали коллеги. Даже начинает отвлеченную аналитику. Правда, почему-то готовит проект для фильма, а не публикации. Полет фантазии, что поделать.
У Пети регресс к замкнутости, и много сил уходит на выдержку паузы, чтобы не передавить. Он снова стопорится на всем значительнее, чем одно предложение, и, кажется, самого парня заминка злит. Кира все время откладывает визит в реабилитационный центр.