Изнанка башки полыхает. Пламенем образы потресхивают. У меня и впрямь сотня сердец сегодня вылупилась и все до единого разбухли. Словно свинца туда загнали, как нафаршировали.
Внаглую бужу Алису, не могу стопорнуться. Дыхалка тракторным мотором на вдохах заходится, а дальше…
Дальше ничего, по новой, без выдохов.
Кислород из кожи ее медовой, сладкой, ягодной пытаюсь вытягивать.
Сонная Алиса встрепенуться сразу решает, обеспокоенно меня по лицу погладить.
Что-то приговаривает и спрашивает.
— Ты мне нужна, — калечно словами все изнутри толкаю в пространстве между нами, — ты мне нужна и сейчас. Нужна мне.
Она ластится, соски торчащие грудину мне терзают. И она еще не проснувшимся голосом просит сделать с ней все, что угодно.
Я заваливаю ее, на спине вспарываю поцелуями шелковистую кожу прямо у шеи. Вонзаюсь в нее, она ахает и горлом звуки из себя выталкивает с каждым толчком.
Не смогу в ее глаза проницательные смотреть, на ухо горячкой признаюсь во всем:
— Так люблю тебя, ты даже… Ты не понимаешь. Я не знаю как. Я люблю тебя совсем, я же так тебя люблю. Ты мне все прям, ты моя, моя, моя. Иди ко мне… Я без тебя не протяну уже. Алиса, я же не выживаю без тебя.
Подо мной трясется, и я тоже, наверно, в петле тряски застрял. Алиса за руку меня беспомощно хватает, когда разлетается, и я в ее волосах прячу лицо. Шепчу туда, шепчу.
— Вася, — умоляет она выдохами, — пожалуйста, не отпускай меня. Мне ты тоже нужен, всегда. Очень нужен. Сильнее, можешь сильнее.
То расходимся, то замедляемся. Я на грани вылета из тела, потому что ей мои заходы очень нравятся. Сжимает и сжимает меня изнутри.
А затем она настойчиво переворачивается, и я утопаю. Тело сначала не слушается меня. Боль по мышцам сахарным песком раскатывается и впитывается.
Обращаю Алису к себе, и на каждом толчке дрифтую скоростью, как будто последние секунды доживаю.
Ладонями она лицо мое держит:
— Давно тебя люблю. Давно. Слишком…
— Слишком, совсем люблю тебя, — повторяю я. Взглядом погибаю в ее глазах. — Так тебя люблю. Я люблю тебя. Люблю, люблю тебя. Иди ко мне, Алиса. Маленькая моя, сюда смотри.
Отрубаюсь не сразу; встряска, как кофеин по жилам запустили. Она же сразу засыпает, изморенная. Но руку мою все еще держит.
И, на самом деле, не хочу в сон проваливаться. Хочу, чтобы всегда ее рука была в моей.
Глава 48 КУЛАК
Утром, как с бодуна, поводит. Но пару глотков воды оказывают целительный эффект.
Алиса просыпается, когда я уже из душа вернулся и читаю рядом в кровати. Она так подскакивает мгновенно, что у меня сердце стопорится. Точнее, сотня сердец новоприобретенных.
Вывалил вчера на нее тонны вагонов перегруженных. Совсем по-другому планировал сопливые моменты обсудить. Заело мне, что тогда возле тачки сказала «ты же меня не любишь». Смешно.
А сегодня ночью «давно люблю тебя».
Типа, вот она меня любит нормально, давно, а я только сейчас расшевелился.
До меня долго, конечно, доезжало. Но я точно знаю, когда Алису полюбил. На центральной улице Васильков, когда вдруг за запястье остановил ее. В то утро магазины обстреляли.
Так что, давно случилось. Вот после утра того чердак у меня поплыл капитально.
— Что такое, спала плохо?
Головой мотает, время спрашивает. Хмурится, мордашка охлопоченная.
— Куда еще спешишь? — недовольно тяну я.
— Ване форму футбольную купить. Ой это… головная боль. Сегодня первый раз в секцию на спорт идем .
Придумываю шутку про спорткомплекс, но лучше промолчать. Она сама ехидничает, бестия.
— К сожалению, в твой спорткомплекс далеко ездить. Какой бы большой и отсутствующий он ни был.
— А че головная боль? Не хочет форму, как и кроссы новые?
Она вздыхает и кивает. Собирается в простыне вылазить из кровати, я цапаю ее и зажимаю. Смотрит игриво, но все равно мордашка не расслабленная.
Целуемся с расчетом на коротко, а получается долго. Она, кажется, вообще не соображает, что делает. Потому что член мне полирует страстно.
— Ты, видимо, решила на спине день провести. Я не против, я только за.
— Не буянь, — сопит и ресницами хлопает. — Приятно?
— Заебись. Но мокро нужно, чтоб было. Как внутри тебя.
Она вспыхивает, и я, в натуре, дергаюсь у нее в ладоне.
Теряем оба голову, на новый заход идем. Успеваем по-быстрому, она сокрушенно мечется подо мной, а я от этого несдержанно спускаю в нее.
— Ты построже с ним будь, скажи, мол, без формы обратно в детдом поедет.