— Вот уж не думала, что когда-нибудь так обрадуюсь тебе!
Она выскочила на середину комнаты и звонко хлопнула в ладоши.
Он распахнул дверь и усмехнулся.
— Я и не надеялась, что ты появишься. Думала, не выкручусь. Начала было звонить Семину на мобильный — не отвечает, твой тоже. Чуть с ума не сошла…
— Вот я и пришел, — прервал он ее и, бодро проследовав к своему столу, сел на его край, закинув ногу на ногу, — теперь давай по существу.
Варя оглядела его счастливыми глазами, потом вдруг нахмурилась:
— Скажи мне, с кем это ты каждый день дерешься?
Егор поморщился. Он совсем забыл, что его физиономия походит на боксерскую грушу, только что пережившую тренировку:
— Считай, что у меня раскоординация движений. Хожу, цепляясь за придорожные столбы, — ответил он и, опершись руками о столешницу, легко спикировал в кресло.
— Ничего себе! — Двумя пальчиками Варя аккуратно переместила очки на кончик носа. — Где это ты обучился таким штучкам?
Каменев откинулся на спинку кресла и махнул рукой:
— Там же, где и рожу поцарапал.
С некоторых пор он и сам себе удивлялся, пожалуй, даже больше, чем удивлял других. Когда это он успел приобрести развязные замашки, странную цедящую манеру разговора, при которой слова слетали с языка, цепляясь за верхние резцы, словно он не говорил, а сплевывал каждый раз, когда открывал рот. У кого он перенял нахальную улыбку, пренебрежительный взгляд и дерзкие шуточки. Таким Егор не был раньше. Он руку готов был дать на отсечение, что не помнил, чтобы вообще когда-нибудь садился на стол в присутствии женщины. «Похоже, я действительно становлюсь героем дурацкого боевика, — подумал он и сел прямо. — Черт! А мне совсем не хочется становиться героем боевика!» Он положил руки на стол, а на Варю взглянул просто-таки по-овечьи: тупо и преданно. Девушка только рот раскрыла:
— Ты меняешься на глазах, словно хамелеон. Я уже не знаю, как с тобой разговаривать, — почти испуганно затараторила она, ретируясь к своему столу.
Егор смущенно хмыкнул и с нарочитым усердием принялся перебирать деловые бумаги.
— Последнее время с тобой происходит нечто… нечто до такой степени странное…
— Не продолжай! — резко перебил ее Егор и для убедительности вытянул вперед руку с растопыренными пальцами. — Такие разговоры обычно заканчиваются советами. А я терпеть не могу советов… с некоторых пор.
— Вот! — кивнула она. — О чем я и говорю! Хочешь быть крутым мужиком, да?! Настоящим мачо! Я так и знала. — Она сокрушенно закатила глаза к потолку. — Это диагноз!
— Почему все только и делают, что учат меня, а? Я что, похож на дебила?!
Варя многозначительно кивнула. Каменев задумался. Потом слащаво улыбнулся:
— Хорошо, валяй.
— Что-то расхотелось.
— О’кей. Не возражаешь, если мы немного поработаем?
— Слушай, — Варя подошла к нему и, опершись обеими руками о край стола, нагнулась, пытаясь заглянуть ему в глаза, — а кто ты по гороскопу?
— О! Начинается! — всплеснул руками Егор. — Все что угодно: психоаналитики, уринотерапия, даже чудеса голодания! Говори о чем угодно, только не о гороскопе. Умоляю!
— Почему? — с чувством поинтересовалась девушка. — Знаешь, по какой причине человек пугается темы разговора? Это означает, что его внутреннее «я» кричит о своих проблемах! — с достоинством закончила она и распрямила спину.
— Я понимаю, когда человек боится войти в церковь. Есть теория, что в него вселился дьявол. Я понимаю, когда человек боится воды, может быть, в детстве он испытал шок, может, его обливали холодной водой по утрам родители. Но незнание своего знака зодиака говорит только об одном — я не верю гороскопам!
— Если ты родился под знаком Близнецов, — невозмутимо принялась рассуждать Варя, — то твоя двоякая сущность была бы ясна.
— Если бы я был Близнецом, я не был бы так одинок! Бред какой-то!
Дверь открылась в тот момент, когда девушка прищурилась и собиралась подробнее узнать об одиночестве своего шефа. На пороге стоял Алексеев, как всегда сияя своей замечательной улыбкой.
— Привет всем! — Он вошел без приглашения. — Ты сегодня замечательно выглядишь! — кивнул он Егору.
— Стараюсь, — буркнул тот и одернул куртку.
Плечо постоянно ныло. Он старался забыть о навязчивой боли, даже шевелил рукой, как ему казалось, непринужденно, но рана то и дело давала о себе знать настырными толчками. В какой-то момент ему показалось, что рука сейчас отвалится, и он сморщился. Алексеев принял это на свой счет и улыбнулся еще ослепительнее, растянув губы до висков.