— У меня к тебе несколько вопросов, — продолжил тесть. — Насчет сегодняшнего дня снимаю. Замяли. Кстати, не спрашиваю, с какой это девочкой ты давеча в ресторане ужинал. Сам разберешься.
— Похоже, настал момент украсить физиономию Алексеева огромным синяком с кровяными подтеками, — процедил Каменев и затушил сигарету в пепельнице.
— Ну, я же сказал, это твои проблемы… — Семин хохотнул. — Что это за дела у тебя в милиции?
— Возле нашего дома стали находить трупы. По странной превратности судьбы, их вешают на меня.
— И что же? Вроде они тобой как убийцей вяло занимаются. Даже на работу не прислали своего? Странно…
— Действительно странно… — Только сейчас Егор задумался над тем фактом, что весь день его действительно не трогали, а могли бы. — Хотя… — тут он усмехнулся, — у них там такой кавардак. Один подозревает, другой нет.
— Если наедут — скажи! И все-таки нужно позвонить Карташевскому. Он первоклассный адвокат, от всего отмажет. Не знаешь, когда Марина возвращается?
— Вы же ей путевки покупаете, — резонно ответил Егор. — Мне она не докладывается.
— Что у вас происходит?! — Семин снова сощурился, но Каменева это не проняло никоим образом. Он уже вошел в роль крутого парня и не собирался из нее выходить. Ему даже понравилось.
— Я думаю, вам нужно поговорить об этом с Мариной, — ответил он, глядя ему в глаза, — если вы действительно хотите выяснить, в чем дело.
Семин развел руками:
— Ты ставишь меня в тупик. Ладно, а как у тебя продвигается с Миленой Вячеславовной?
— Странный ход разговора. Вас то на жену мою клинит, то на любовницу, — хмуро заметил Каменев.
— Ну ты, это… поосторожнее. Ишь, любовницу! Должен же я быть в курсе дел, — беззлобно гаркнул Семин, окончательно придя в хорошее расположение духа.
— Я думаю, что Милена Вячеславовна крепко села на крючок.
— Ладно тебе! Неужели твой крючок настолько хорош?
— Это слишком интимный вопрос.
— Молодец! — Семин хлопнул в ладоши и поднялся. — Послезавтра презентация фирмы «Олисвет». Будет много интересных людей. Хочу тебя кое с кем познакомить. Так что не вздумай не явиться. Я подумываю над тем, чтобы включить тебя в нормальный бизнес. Хватит уже в бумажках ковыряться.
Случись Каменеву услышать такие слова от шефа хотя бы неделю назад, его душа бы наполнилась благодарным энтузиазмом. Но теперь он лишь усмехнулся. Он знал, в какие дела собирается посвятить его тесть, и такая перспектива его не радовала. Он повернулся было к выходу, но потом помедлил:
— Ваш настоящий бизнес совсем не связан с рекламой?
Семин как-то неестественно дернулся и опустил глаза:
— Он не терпит лишних вопросов. Это самое главное.
Егор понял, что равнодушие его видимое и что он своим вопросом застал Семина врасплох.
«Тогда в твоих же интересах не посвящать меня в свои дела!» — злорадно подумал Каменев, выходя из кабинета.
Игнатов собрал у себя в кабинете целое совещание. Сам он сидел на стуле; раскинув длинные ноги и завалив голову набок, разглядывал своих компаньонов. В его темном, усталом взгляде читалась брезгливость к окружающим его людям. Он скосил глаза на лысого Коляна, у которого белая водолазка обтягивала тугую грудь, демонстративно подчеркивая наличие массивных золотых цепей на теле. Потом он оглядел Жучка, человека с осанкой и чертами лица обозленного с голодухи богомола. Игнатов сплюнул прямо на пол и вялым жестом откинул длинную челку со лба.
— Как тошно, — процедил он и неожиданно оживился: — Колян, кока имеется?
Колян молча вытащил из кармана пижонскую золотую коробочку с пижонским рубином на крышке и кинул ее Игнатову.
— Славно. — Тот поймал ее и лихо раскрыл большим пальцем.
— Поосторожнее, — предупредил Колян, цепко следя за манипуляциями шефа. — Порошок денег стоит.
— Жадность, Колян, еще никогда не была человеческой добродетелью, — наставительно заметил Игнатов и пощелкал пальцами, — а остальные прибабахи?
Колян покопался в кармане и, вытащив тонкую обрезанную соломинку, протянул Игнатову. Тот благодарно кивнул, высыпал кучку белого порошка на стол и принялся делить его на две бороздки лезвием бритвы.
Остальные наблюдали. Жучок нервно моргал.
— Почему бы просто не зайти и не пристрелить его к… хм… этой, чертовой матери, — возобновил прерванный разговор Колян. Нейтральное выражение «к чертовой матери» далось ему с трудом. В другой компании он заменил бы его более емким и живописующим словцом, однако под черным и пронизывающим взглядом шефа предпочел именно этот вариант.