— Устал… — пожаловался я, заведя наш небольшой, одетый по-походному, отряд в ничем не примечательный закоулок на западе Мундуса. Сползя спиной по стенке до самого низа, я вынул дрожащими пальцами из пачки сигарету, прикуривая её, пока остальные члены нашего небольшого кружка по интересам собрались вокруг. Черт, всё действительно плохо. Меня мутит, шатает и разматывает от любого усилия.
— Эмма.
— Да, Конрад? — голос полудемоницы почти мягок.
— Мне нужна будет их кровь.
— Чья⁈ — пугается Анника, но ответ видит куда раньше, чем получает ответ на вопрос.
К нам, в эту уютную чистенькую дыру, вылизанную местными водяными элементалями настолько, что можно безбоязненно есть с асфальта, врываются двое эльфов в темных одеждах. Сверху, с крыши, спрыгивает еще парочка. Начинается бой.
Я не в том состоянии, чтобы хотя бы ущипнуть Шпильку за ягодицу, поэтому являюсь просто наблюдателем. Эта четверка, обрушившаяся на нас вроде бы внезапно, лишь косит под обычных безликих клановых воинов, сложная и убийственная магия вскипает в их руках в тот же момент, когда они замечены нами, но… этот маневр скрытного нападения хорош был бы лишь против магов.
Не нас.
Два клочка черно-фиолетовой демонической энергии заставляют первую двойку, вынырнувшую с улицы, залиться визгами боли и агонии, а вот второй занимаемся мы… ну, если считать и меня. Я просто сижу, где сидел, крепко вцепившись когтями в руку с мечом, которым мне эту самую руку и пропороли, а эльф дергается, пытаясь отнять своё, его одежда попыхивает слабыми вспышками там, куда пытаются воткнуться метательные ножи Шпильки. Резкий раздраженный выдох Шегги — и последний эльф, только что полосовавший моего друга коротким мечом, улетает в стену, становясь на ней натуральным барельефом.
Взмахом крыла, Эмма Старри сносит с места пойманного мной эльфа, буквально швыряя товарища в мои объятия. Именно это мне и нужно. Внимание, сцена «38+» — питающийся вампир. Страшно, резко, кроваво. У нас, у вампиров, я имею в виду, нет чего-то вроде внутреннего насоса, что бы вам не рассказывали разные писатели, поэтому кровь мы можем втягивать лишь с определенной скоростью. Быстрее — только если сам носитель нам помогает, а для этого нужно разорвать его артерии. Это и проделано. Клыками.
— Еще! — рычу я, тут же получая обожжённую и дрожащую тушку убийцы-неудачника, которому сейчас довольно сильно плевать на травмы тела. У него обожжена душа.
Кровь — это сила. Это жизнь. Это мощь, секреты которой не ведомы её носителям. Для них она влага, вечно циркулирующая в телах, а вот для нас — топливо. Мы знаем о ней больше.
— Еще!
Нам повезло. Попались слабаки, клановый мусор, расходные единицы. По причине молодости, конечно, когда в голове нет ничего, кроме устава, приказов и тренировок, но именно из таких со временем и вылупляются страшные бойцы вроде Сейлайзера. Далеко не из каждого, конечно. Большинство дохнет. Например — вот так.
— Три полных эльфа, — слышится спокойный голос Эммы, — Конрад, я вычеркиваю тебя из слабейших. Слышишь?
— Это временно, — хриплю окровавленный вдрызг я, воздевая себя на ноги и подмигивая шарахнувшейся от меня Шпильке, — Отчаянные времена требуют…
— Проклятый врун, — цедит Старри, отворачиваясь.
— Я не вру! — обижаюсь я, поднимаясь на ноги и призывая свою магию. Совсем немного, лишь чуть-чуть — чтобы засохла, почернела и осыпалась кровь с одежды.
— Расскажи кому-нибудь другому, Арвистер!
Разумные. Они вечно хотят знать правду, уверенные, что вынесут её. Такая наивность.
— Просто набиваешь себе цену, — бурчит Шпилька. Она впечатлена тем, что увидела. Небольшая, но красочная разница между стариной Конрадом, отчитывающим её, бегающую по дому в одних трусах, и тем же типом, разрывающим эльфов в черном как пакеты с соком.
— Демоны Иерихона! — я закатываю глаза, а затем быстро проговариваю маленькой полукровке, — Ты да я, да мы с тобой, ну и остальные Срединные миры, существуем лишь затем, чтобы потакать гедонизму эльфов, лени драконов, да кормить душами Верхний мир. Если бы не это — нас бы выморили как тараканов. Мы и есть тараканы. Кормовые. Теперь живи с этим.
— Конрад!!! — Эмма в ярости. Тихой, сдержанной, но совершенно искренней.
— Извините, мне эльф в голову ударил, — мрачно усмехаюсь, потирая грудь, — Забудьте, что я сказал. Идемте.
Знаете, в чем проблема с ребятами, чей возраст зашкаливает за пару сотен лет? Мы, в основном, себя контролируем, лишь демонстрируя какие-никакие эмоции, но особо их не испытываем. Контроль всегда на месте. Но иногда крышечку срывает, наружу лезет та бездна мрака, которая накапливается у долгожителя в подсознании. Если ты связываешься с кем-нибудь древним и сумасшедшим, то крышечка свинчивается вообще незаметно. Тогда наружу начинает рваться химера, десятилетия задыхавшаяся под гнетом твоей воли.