«Хочешь победить систему? Контролируй собственную предсказуемость и не забывай контролировать чужую».
Третий урок моего учителя.
Старина Зиггерд сильно отличается от наших сородичей. Он, конечно, полностью равнодушный холодный говнюк, как и большинство из нас, но база у него была немного другая. До того, как его обратили в вампира, старый хрыч имел жизнь, полную приключений и уроков, обзаведясь по ходу принципами и моральными установками, что помогают ему не сломаться. Тот еще тип, уверяю вас, но старается наплодить побольше говнюков, для которых кровь и сила будут не самым главным в этом безрадостном существовании.
Он умел учить главному. Если тебе незачем жить — ты не живешь. Всё, точка. С его точки зрения, невозможно было жить, чтобы жрать, спать и сношаться, закрывая свои потребности. Это мотивация животного, не осознающего своего места в мире и отказывающегося видеть последствия. Кстати, все десять эльфийских миров как раз подходили под эту философию «не-живых». Очень любопытно, кстати. Эльфы для нас самый желанный корм, если не считать фей…
Размышляя, мечтают ли вампиры о эльфийских мирах, я сам не заметил, как оказался перед логовом безумного Архивариуса. Приличная женщина бы созвала свою армию черно-белых слуг, но на скромного меня расщедрилась лишь вышедшей продавщицей книг, молоденькой девушкой, которая, скромно сложив ручки, кланялась, всем своим видом предлагая — проходите, господин, госпожа готова умереть от вашей руки.
Выкинув окурок в урну, я воспользовался приглашением. Лифт меня уже ждал.
Время схватки, в которой у одного из участников совершенно нулевые шансы.
///
«Если ты спишь с вампиром, то однажды проснешься укушенной».
Даже сейчас, посреди безобразной драки в лифте, эта мысль не давала Эмме покоя. Нападать на полудемона, желая обезвредить его до того, как он призовёт свою инфернальную магию? Хорошая тактика, но только для тех, кто отдает себе отчет в том, что у обольстительной женщины, такой хрупкой на вид, семь боевых конечностей… и несколько сотен лет опыта в их применении.
Ах да, еще сила.
И ловкость.
И безжалостность одного из родителей.
Два мощных крыла слаженно бьют назад, пока хвост разит в глаз третьего полуэльфа, действуя без всякой жалости. Этим задним везет, потому что руки Эммы Старри, увенчанные когтями, способными конкурировать с вампирскими, пробивают глотки тем, кто попытался навалиться спереди. Подшаг, удар коленом, два полосующих взмаха, едва не обезглавливающие жертв, резкий разворот с одновременным приседанием на колено, позволяющий крыльям разбросать целых и раненных противников, затем снова в ход идут когти. Просто, быстро, убийственно.
Эмме некогда. Она думает.
Она боится.
Там, где раньше всё было предельно просто и понятно, пляшут тени. Среди них одна, самая зловещая и непонятная. Долговязый ехидный слабак в бежевом плаще, с невыносимо наглой зубастой усмешкой. Конрад Арвистер. Тип, который час назад ушел убивать Малицию, Богиню Безумия. Женщину, которую боится весь, без исключения, Магнум Мундус. Свою любовницу.
До этого он на её, Эммы, глазах, убил еще одну. Далеко не простую смертную. Очень далеко. Пусть без своей наглой усмешки, но убил, хладнокровно и расчетливо.
Может, она будет третьей?
Раньше такая мысль не могла даже заглянуть в голову полудемонице, предельно уверенному в себе созданию. Теперь же она принесла тапки, халат и зубную щетку, налила себе бокал вина и расположилась на диване.
Грр!
Стряхнув с когтей кровь одним резким привычным движением, Эмма двинулась сквозь разверстые двери лифта в коридор одного из самых непопулярных зданий города. За её спиной двери сомкнулись, закрывая полную трупов кабину.
Тюрьма Магнум Мундуса была бы самым жалким местом в Срединных мирах, ибо тут бы тогда сидели только те, кого сочли совершенно бесполезными для хоть какого-то употребления. Тем не менее, большая часть камер не пустовала, здесь мотали свой срок молоденькие неудачницы, пошедшие на нарушение закона из-за нужды или под какой-нибудь химией. С ними эльфы хоть и не церемонились, но соблюдали определенный порядок действий — у каждой был выбор находиться за решеткой… либо согласиться на то, что поступит от разумного, способного её освободить.