Ева шагнула ближе. Сквозь миазмы мочи и грязного тела она ощущала сладковатый тошнотворный запах смерти с явным металлическим привкусом крови. Но ничего особенного, на ее взгляд, в этом запахе не было.
- Кто-то пырнул его ножом? - спросила Ева. С трудом удержавшись от тоскливого вздоха, она открыла чемоданчик. - За каким чертом? У этих бомжей нечего красть.
Впервые губы Бауэрс скривились в усмешке, но взгляд оставался холодным и неприветливым.
- Тем не менее кто-то что-то у него украл.
Довольная собой, она шагнула назад, искренне надеясь, что крутого лейтенанта изрядно потрясет зрелище за потрепанным одеялом.
- Вы вызвали патологоанатома? - спросила Ева, покрыв руки и ботинки обеззараживающим составом.
- Осторожность прежде всего, - чопорно отозвалась Бауэрс. В ее глазах все еще поблескивали искорки злости. - Я решила предоставить это отделу убийств.
- В конце концов, мертв он или нет? - Ева с отвращением отодвинула одеяло и, наклонившись, вошла в лачугу.
Зрелище смерти всегда вызывало у Евы потрясение, хотя и не такое сильное, как рассчитывала Бауэрс. Ее никогда не оставляло равнодушным то, что одно человеческое существо способно сотворить с другим. Кроме того, она всякий раз ощущала самую обыкновенную жалость к жертвам - чувство, которое стоящая рядом с ней женщина никогда не испытывала и потому не могла понять.
- Бедняга, - тихо произнесла Ева и присела на корточки для визуального осмотра.
Бауэрс оказалась права в одном - представить себе кого-либо мертвее Снукса было практически невозможно. Тело походило на мешок с костями, волосы были всклокочены, глаза и рот широко открыты, причем во рту оставалось не более половины зубов, Люди этого типа редко прибегали к помощи стоматологии - и вообще медицины.
Тусклые глаза грязно-коричневого оттенка уже покрылись пленкой. Мертвец выглядел глубоким стариком, и, даже если бы его жизнь не оборвало убийство, ему вряд ли удалось бы протянуть еще несколько лет, которые могли бы обеспечить достойное питание и врачебный уход.
Ева заметила, что его ботинки, хотя и покрытые трещинами и царапинами, не слишком износились. Одеяло, лежащее сбоку, тоже было не очень старым. В помещении имелись даже кое-какие безделушки - голова куклы с широко открытыми глазами, фонарик в форме лягушки, треснутая чашка с аккуратно изготовленными из бумаги цветами. Стены покрывали бумажные фигурки деревья, собаки, ангелы, а также цветы и звезды, напоминающие те, что украшали снаружи стены импровизированного жилища.
Ева не нашла никаких признаков борьбы, свежих ушибов или поверхностных ран на теле. Однако в груди его зияла дыра размером с кулак. Тот, кто прикончил старика, действовал с аккуратностью хирурга. "По-видимому, подумала Ева, - убийца Снукса извлек у него сердце, воспользовавшись скальпелем".
- Вы правы, Бауэрс. Это убийство.
Ева выбралась наружу, опустив занавеску. При виде самодовольной усмешки на лице Бауэрс она стиснула кулаки, чувствуя, как кровь начинает стучать в ее висках.
- О'кей, Бауэрс, мы не нравимся друг другу, и тут ничего не поделаешь. Но вы не должны забывать, что у меня куда больше возможностей превратить в ад вашу жизнь, чем у вас - мою. Поэтому будьте благоразумны, сотрите эту гребаную ухмылку с физиономии и уйдите с дороги.
Усмешка исчезла, но взгляд Бауэрс оставался враждебным.
- Устав отдела запрещает офицеру использовать бранные выражения в разговоре с подчиненными.
- В самом деле? Ну, можете упомянуть это в вашем рапорте, который должен быть завтра утром на моем столе. В трех экземплярах. Прочь с дороги!
Десять секунд они сверлили друг друга глазами, потом Бауэрс опустила взгляд и шагнула в сторону.
Ева повернулась к ней спиной и достала сотовый телефон.
- Говорит лейтенант Ева Даллас. У меня убийство.
* * *
"Зачем кому-то понадобилось красть явно изношенное сердце?" - думала Ева, возвращаясь в лачугу, чтобы обследовать труп. Она знала, конечно, что краденые органы являются ценным товаром на черном рынке, и очень часто торговцам не хватает терпения дожидаться смерти донора. Но в последнее время широкое распространение получили искусственные органы, хотя они еще не достигли полного совершенства. Зато они были сравнительно недороги и потому доступны; Ева давно уже не слышала о подобных преступлениях.
Разумеется, некоторым богачам была не по душе мысль об имплантации искусственного органа. За человеческое сердце или почку, изъятые у молодой жертвы несчастного случая, они готовы уплатить крупную сумму, но органы должны были находиться в идеальном состоянии. В Снуксе же не было ничего идеального.
Брезгливо поморщившись, Ева склонилась над трупом. Если женщина ненавидит больницы и всякие центры здоровья, даже слабый запах антисептика раздражающе действует на ее нервы.
Уловив следы этого запаха, Ева нахмурилась и присела на корточки. Только теперь ей наконец стало ясно, что имела в виду Бауэрс.
Предварительное обследование показывало, учитывая ночную температуру воздуха, что жертва умерла приблизительно в два часа ночи. Чтобы узнать о наличии в организме наркотиков, требовался анализ крови и рапорт из токсикологической лаборатории, но Ева уже поняла, что убитый был завзятым потребителем пива - почти пустая канистра из-под этого божественного напитка стояла в углу. Ева также обнаружила небольшой запас наркотиков - ; скрученную вручную тонкую сигарету с "зонером", пару розовых капсул, по-видимому, содержащих "джегс", и грязный пакетик с белым порошком, который она определила по запаху как смесь "грина" с "зевсом".
Мятое лицо Снукса покрывали паутинки лопнувших сосудов, красноречиво свидетельствующие о недоедании, и отталкивающего вида струпья - вероятно, последствия какого-то кожного заболевания. Этот человек, несомненно, курил, пил, питался отбросами и запросто мог умереть во сне.
Зачем же было его убивать?
- Лейтенант, - раздался за ее спиной голос Пибоди, - прибыл патологоанатом.
- Зачем понадобилось извлекать сердце хирургическим способом? пробормотала Ева, не оборачиваясь. - Если это обычное убийство, почему его просто не забили до смерти? Если беднягу хотели изувечить, то к чему проводить операцию по всем правилам медицины?