Это я решила отвлечь подругу от грустных мыслей. Та и впрямь оживилась.
— Знаешь, я тоже об этом думала. Возможно, ей просто захотелось попраздновать вместе с нами, а Ромка оказался самым удобным вариантом. Димка и Андрей заняты, Олег — пройденный этап, а Ваню голыми руками не возьмешь, он не привык, чтобы за него решали другие. Вот и остается Ромка, тем более, про его безответную любовь Галка растрепала всему курсу.
— Странная история, правда? Целый год Ромка с Галкой дружили, а за зимние каникулы так радикально рассорились.
— Мне бы тоже не понравилось дружить с парнем, который вздыхает по другой, — заявила Ира. — Но болтать о его чувствах направо и налево я бы не стала, а тем более демонстративно заводить роман с Олегом.
— Ну, этот роман длился несколько дней, — махнула рукой я.
— Зато обсуждать его будут несколько месяцев. Я еще понимаю Галку, но что двигало Олегом? Демонстрировать всем престижную Марину — да, это в его стиле, но непрестижную Галку…
— Хотел показать Марине, что не переживает.
— Думаешь, он все-таки в нее влюблен? — с любопытством уточнила Ира и совсем другим тоном добавила: — Знаешь, Марина… мне иногда кажется, она вовсе не такая, какой стремится выглядеть. Она несчастный запутавшийся человек.
Я засмеялась.
— За нею бегает куча парней, а ты говоришь — «несчастная». Хотела бы я хоть денек побыть на ее месте. Навсегда не надо, но уж этот денек я бы поцарствовала!
Я даже зажмурилась от приятной перспективы. Вот являюсь я на занятия, и все мальчишки не в силах отвести от меня взгляда, а я… я делаю вид, будто ничего не замечаю, и грациозно шествую к своему месту. Девчонки в это время перешептываются и сохнут от зависти, изучая мой новый туалет. Короче, нет никого, кто бы не обратил на меня внимания. Потом Александр Александрович вызывает меня к доске. Тут перспектива стала куда менее приятной. Учится Марина из рук вон плохо, но ее не отчисляют, поскольку она принята на коммерческих основаниях. Александру Александровичу это не нравится, и он, слушая ее ответы, иногда молчит и страдальчески морщится, а иногда не выдерживает и язвит. А язвит от замечательно, я даже записываю его остроты! Если бы он про меня что-нибудь такое сказал, я бы, наверное, сгорела со стыда. Однако поскольку я теперь не я, а Марина, то ничего страшного, мне совершенно безразлично.
— Вот именно, — прервала мои фантазии Ира. — Денек неплохо, а навсегда не надо. Марина… мне кажется, она стала заложницей собственного имиджа, понимаешь? Создала образ женщины-вамп и теперь не в силах из него выйти. Неужели ты думаешь, ей не хочется повеселиться, как мы, или по-настоящему с кем-нибудь подружиться, да по-настоящему влюбиться, наконец? Легко ли это — все время играть роль?
— А почему ты считаешь, это роль?
— Вспомни, она старше нас всего на два года. Бальзаковской скучающей женщине, например, тридцать. К этому возрасту успеешь от всего устать и соскучиться, но не к нашему же, правда?
— А разве бальзаковский возраст не за пятьдесят? — неуверенно уточнила я. Вроде мне так помнилось.
— Знаменитая повесть Бальзака называется «Тридцатилетняя женщина». И вспомни Печорина, который сидел, как «бальзаковская тридцатилетняя кокетка».
Вот насколько Ира умная! Она всю классику перечитала и может цитировать наизусть. Зато, стоило нам подняться из метро на поверхность земли, моя умная подруга вытащила мобильный и принялась названивать Димке, а выражение лица у нее при этом было такое умильное, что я даже слегка позавидовала.
— Димка? Я уже почти дома, а ты где? А, ну, хорошо. Не забудь, завтра занятия с десяти. Опять ведь проспишь! Да куда среди ночи домашнее задание, ложись лучше спать, завтра спишешь у меня. Ну, целую!
Я слушала и тихонько хихикала. Десять минут назад Ира утверждала, что не должна брать ответственность на себя, Димке, мол, нужно больше свободы… где остались благие намерения? Стоило ли вообще огород городить?
— Он уже дома, — с нежностью доложила мне подруга, убрав телефон. Я кивнула, но, видимо, не сумела скрыть своих чувств, поскольку она нахмурилась и добавила: — Да, я знаю, что веду себя неправильно, только ничего не могу поделать. Но с завтрашнего дня начну стараться, обещаю.
Все-таки Ира иногда бывает удивительно смешная! И хорошо. Когда человек слишком правильный, это тоже не дело. Вот Камила… она славная, и все мы ее любим, но дружить с ней не может никто. Хотя, похоже, ей этого и не нужно.
Наутро у меня просто слипались глаза. У остальных наших, впрочем, тоже. Я имею в виду тех, кто не остался отходить после веселой пирушки, а мужественно притащился-таки на первую пару. Камила, например, никогда не прогуливала. Еще пришли Ромка и Олег, а больше, кроме нас с Ирой, никого. Я бы лично с удовольствием последовала примеру Димки и проспала, да лекцию читал Александр Александрович, поэтому очень не хотелось ее пропускать. Ира сидела рядом со мною и зевала так энергично, что я даже засмотрелась. Когда она в очередной раз широко разинула рот, я не удержалась и незаметно сунула туда палец. Не знаю, зачем. Из интереса.
Если б я поставила целью окончательно пробудиться и развеять сон окружающих, то, пожалуй, не сумела бы придумать ничего лучше. Только, если честно, в мои намерения это не входило. Кто мог догадаться, что в тот же миг Ира резким движением сомкнет челюсти? И уж я вовсе не собиралась срывать Александру Александровичу лекцию, я заорала непроизвольно. Непроизвольно, однако, по-видимому, громко и впечатляюще. По крайней мере, моя недавняя мечта осуществилась с лихвой — не осталось никого, кто бы не обратил на меня внимания. Куда там Марине с ее модными нарядами!
— Наташа, что случилось? — спросил Александр Александрович, однако не строго, а, пожалуй, с некоторым испугом.
Лишь тут Ира, опомнившись, разжала челюсти. Я вытащила свой несчастный окровавленный палец, машинально продемонстрировала его окружающим и честно отчиталась:
— Она меня укусила. Не нарочно. Извините.
Несколько секунд Александр Александрович сосредоточенно меня изучал. Что-то, похоже, казалось ему странным. Наверное, обнаружил африканские косички, которые в данной конкретной ситуации не говорили в мою пользу. Наконец, он перевел взгляд на Иру, та в растерянности встала. Александр Александрович смотрел на нее со смесью недоверия и изумления. Еще бы! Он ценил ее, пожалуй, больше, чем круглую отличницу Камилу, и никак не ожидал от своей любимицы столь странного поступка.
— Это правда? — уточнил Александр Александрович у Иры. Очевидно, мне с моими косичками поверить было невозможно.
— Наверное, — жалобно подтвердила моя подруга. — Только я не нарочно!
— Что значит — не нарочно? Случайно прокусили чужой палец, да еще посереди лекции?
— Я бы от нее этого не ожидал даже на перемене, — негромко, но внятно прокомментировал Олег. — Насколько иногда недооцениваешь человека!
Я хотела объяснить, как все произошло, чтобы от бедной Иры, наконец, отвязались, однако мне стало до того смешно, что я захохотала. Болело нестерпимо, но от этого было только смешнее. Это ж надо, взять и самой устроить, чтобы тебя изо всей силы цапнули! С размаху. А если бы Ирины челюсти оказались немного крепче и она откусила палец напрочь? Между прочим, указательный на правой руке. Как бы я без него писала? А ложку держала? Или, если успеть сразу пришить, палец прирастет? Говорят, собаке можно пришить хвост, чем я хуже? Только второй раз экспериментировать я, пожалуй, не рискну.
Я пыталась произнести это вслух, однако от смеха ничего не получалось. Рядом со мной тоже начали смеяться. Более того, сам Александр Александрович, похоже, с трудом сдерживал смех. По крайней мере, он сдавленно закашлялся и произнес:
— Пожалуй, сделаем перемену. — После чего быстро покинул аудиторию.
Лишь минут пять спустя я сумела поведать свою горестную повесть, развеселив даже вечно серьезную Камилу. Один Ромка раздраженно заявил: