Следующая сторона вопроса: боеспособность войск Батыя. Действительно-ли она упала? Батый привёл на Русь войско в 150000 воинов. Есть и такое предположение, что он привёл от 30 до 40 тысяч всадников. Это, конечно же, заниженные цифры, но даже такому войску при отсутствии единства русских сил нечего было противопоставить. Русские города имели немногочисленное население. Только наиболее крупные из них (Новгород, Владимир, Киев) насчитывали до 30000 жителей и могли в случае серьёзной опасности выставить по 3-5тысяч воинов. Ростов, Суздаль, Рязань были ещё меньше, а численность населения большинства других русских городов редко превышало тысячу человек. К тому же русские города не имели опыта борьбы с активной осадой. Их укрепления были в основном предназначены для противодействия соседу во время феодальных войн, которые велись небольшими княжескими дружинами. И если теперь вспомнить, как монголы ранее успешно штурмовали крупные китайские и азиатские города, обнесённые каменными стенами, имевшие гарнизоны в несколько десятков тысяч воинов, то можно представить насколько тяжело было сопротивляться русским городам и насколько легко было их брать штурмом монголо-татарам. Тем более штурмовали татары города под прикрытием пленных. Доминиканец Юлиан писал: "На укреплённые замки они не нападают, а с начала опустошают страну и грабят народ и, собрав народ той страны, гонят на битву осаждать его же замок. О численности всего их войска не пишу вам ничего, кроме того, что изо всех завоёванных царств они гонят в бой перед собой воинов, годных к битве". Из вышесказанного можно судить, что со стороны штурмующих гибли пленные русские и покорённые ранее половцы, а монголы сохраняли свою боеспособность для полевых сражений. Для таких сражений, по приблизительным подсчётам, все русские княжества могли выставить 100000 воинов. Но дело в том, что русские никогда не могли собрать воедино эти сто тысяч. Поэтому и в Диком поле, и под Коломной, и на реке Сити огромному монгольскому войску противостояла лишь частица русского воинства, состоящая из отдельных княжеских дружин. Это приводило к тому, что русские постоянно терпели поражение. Бесспорно, монголо-татары понесли огромные потери. Достаточно вспомнить, что под Коломной даже один из чингизидов, хан Кулькан, сложил свою голову. При монгольских обычаях ведения боя, когда даже сотники и тысячники руководили войсками, находясь позади боевых линий, гибель высокородного хана была возможна только в большом сражении, сопровождавшемся нарушением монгольского строя и глубокими прорывами. Однако в конечном итоге бои закончились поражением русских войск. И любая "сеча злая" заканчивалась избиением бегущих, а как писал Плано Карпини, монголы во время бегства противника "убивают больше, чем могут убить на войне". Не стоит забывать, что и в полевых сражениях монголы загребали жар чужими руками. Тот же Карпини сообщает: "Перед лицом врагов они посылают отряд пленных из других народов, которые находятся между ними; может быть, с ними идут и какие-нибудь татары". О том же самом пишет и Доминиканец Юлиан: "Во всех завоёванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож... Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают впереди себя. Воинам же, которых гонят в бой, если они даже хорошо сражаются и побеждают, благодарность невелика; если же погибают в бою, о них никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами. Поэтому, сражаясь, они предпочитают умереть в бою, чем под мечами татар и сражаются храбрее, чтобы дольше не жить и умереть скорее..." Такой метод ведения войны позволял монголо-татарам даже при многочисленных потерях сохранять боеспособность. Так как они никогда не испытывали недостатка в невольниках.
Нет, не потери остановили монголо-татар у Игнач-креста, а большая перегруженность награбленным добром и пленниками. От сюда и особая жестокость татар на пути к Новгороду. Рассказывают, что татары, убивая население на своём пути, насаживали головы убитых на колья тына для устрашения тех, кто остался жить. До сих пор на Силигере один из плёсов озера и деревня на его берегу называются Кровотынье. Монголам стало ясно, что проще идти с награбленным добром назад в степи, а не тащить его к Новгороду, чтобы потом его там бросить. Жадность же можно было удовлетворить и за счёт южных городов. Именно раздутое войско было вынуждено разделиться и "идти туменами облавой и всякий город, крепость и область, которые встретятся на пути, брать и разорять". Но главной задачей оставалось конвоировать многотысячные толпы пленных и бесконечные обозы с награбленным добром. Вот когда упала действительно боеспособность Батыева войска и неудачи не заставили себя ждать. После жестокой битвы монголо-татарам пришлось отступать от Смоленска, а потом простоять 49 дней под Козельском.
Помимо выше перечисленных версий есть ещё одна. Она мало изучена и, всё-таки, требует к себе пристального внимания более чем предыдущие. Речь идёт о предположении оставления Новгорода монголо-татарами в пользу католической экспансии на Восток.
Давайте сопоставим факты. В начале 13 века усилился натиск немецких рыцарей на Прибалтику и Северные русские земли. Их поддерживали Дания и Швеция. И именно в 1237 году, когда к Руси подходил Батый, рыцари Тевтонского ордена объединились с меченосцами в один орден и начали вести переговоры с Данией и Швецией о совместном наступлении на Русь. И в 1238 году шведский король получил "благословение" римского папы на крестовый поход против Новгорода. Летом 1240 года, когда Батый стал сводить свои войска к Киеву, начался и "крестовый поход" на Псков и Новгород. В начале двинулись шведы, а за ними немецкие рыцари. Невская битва и Ледовое побоище, в которые проявился полководческий талант князя Александра Ярославича, опрокинули все планы Папы римского. Но то, что события синхронно совпали вызывает некоторые подозрения. Конечно, такую синхронность можно истолковать и так: шведские ярлы, проведав о разорении Северо-Восточной Руси, решили воспользоваться её бедственным состоянием. Но такое истолкование можно отвергнуть, так, как подлинно известно, что в степи улуса Джучи, а также в стан великого хана, в это время вереницей шли католические миссионеры, более похожие на тайных посланцев Римской курии, нежели на бескорыстных проповедников. Из улуса Джучи отправлялись монгольские посольства, которые проходили половецкими путями и исчезали в Европе. И эта игра дипломатии началась далеко не перед нашествием Батыя. Римская курия имела договоры ещё с Чингисханом, то есть эта игра началась тогда, когда Чингисхан вторгся в Персию, а крестоносцы пятого крестового похода штурмовали Дамиетту в Египте. Переговоры вёл папский легат кардинал Пелагий, яростный противник мусульманства. Чингисхану крестоносцы были выгодны и он не просчитался, так как опасность, исходящая от крестоносцев, показалась арабам более серьёзной, чем надвинувшаяся со стороны монгольских полчищ. Когда к аль-Ашрафу, правителю Великой Армении, одновременно обратились за помощью и халиф ан-Насир - против монголов и собственный брат, султан Египетский аль-Камиль - против крестоносцев, то аль-Ашраф решил, что армию нужно выслать именно против крестоносцев.
Не стоит забывать, что в планах монгольских ханов был не только захват Европы, но и захват Ближнего Востока. И отказываться от "помощи" крестоносцев было бы глупо. Здесь даже можно предположить, что Батый ушёл из Европы по той же самой причине, что и из Новгородской земли. Всё определил союзный договор Папы Римского и Великого хана. Правда многие считают, что это мало вероятно и объясняют уход Батыя из Европы смертью Великого хана Угедея и началом борьбы за престол в Каракоруме. Но это не значит, что договора между Римской курией и Монгольским ханством о Новгороде не было. И торговля шла не только о Севере Руси, но и о землях Ближнего Востока. Иначе как объяснить то, что в 1238 году начались сразу же два крестовых похода: один против Новгорода, а другой против Египта. Конечно, такой союз возник не из-за желания Каракорума принять христианство, а тут, просто, работала Чингисова дипломатия, которая всегда старалась разделить своих противников. Батый отдал Новгород на растерзание немцам для того чтобы самому растерзать Южную Русь, которая надеялась на помощь Запада. Разве мог Папа Римский предположить, что после покорения Южной Руси монголо-татары разгромят Венгрию, Польшу, Моравию, Нижнюю Силезию, и будут купать своих коней в Адриатическом море. Курия попытается организовать ещё один крестовый поход, теперь против татар, но эта идея явно будет уже запоздалой. То, что Европа отдала татарам на растерзание русские земли, чуть не обернулось для неё же катастрофой. Татары были у границ Италии, и только угроза распада Монгольской империи после смерти Великого хана Угедея, спасла Рим от участи русских городов. Случилось то, что случилось. Но что было, если бы всё пошло так, как задумала католическая верхушка? Новгород был бы захвачен немцами, западные земли отошли бы к Польше и Венгрии, а Восточная Русь стала бы татарской. Татары бы приняли бы католичество и заставили принять эту веру и Русь. И тогда католичество стало бы действительно "вселенской" религией. Но не так думали монголо-татары. И Рим не мог об этом не знать. Венгерский монах Юлиан, который дважды, в 1235-1236гг. и в 1237-1238 годах, совершил путешествия в Восточную Европу, сообщал о дипломатической подготовке монгольскими ханами нашествия на запад. В своих записках он писал: "Князь Суздальский передал словесно через меня королю Венгерскому, что татары днём и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, как говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего". Удивительно. Рим знал о желании монгол дойти до "последнего моря", и всё-таки продолжал с ними заигрывать. Неужели желание окатоличить Монгольскую империю так затуманивало глаза римскому папе и его епископам? Возможно, так и было, ведь даже после нашествия Батыя новый папа римский Иннокентий четвёртый всё равно домогался союза с монголами. С этой целью и был послан к Великому хану Золотой Орды Джованни Дель Плано Карпини. В 1247 году ради заключения союза с монголами папа командировал в Азию и другую миссию во главе с доминиканцем Ансельман Асцелином. На Ближнем Востоке в середине 13 века правители ряда христианских государств Восточного Средиземноморья, включая уцелевшие государства крестоносцев сделали также ставку на монголов и заключили сними союз. Их примеру решил последовать и Людовик 9 , французский король. Естественно, Людовик, пустившись в крестовый поход, завязывал отношения с монголами по согласованию с папай. Само собой разумеется, упования Людовика обернулись чистейшей иллюзией. Когда посольство крестоносцев добралось до Каракорума, стало очевидным, что дипломатия их мудрого короля строится на песке: монголы не только не собирались подвергаться обращению в христианство, но со своей стороны потребовали от Людовика покорности. Ставка римского папы на монгол провалилась, но произошло это в 1251 году. Значит, в 1240 году надежда на союз ещё была. Хотя, возможно, тут был другой холодный расчёт. Русь и Батыева орда должны были обескровить друг друга и тогда у монгол просто бы не осталось сил для похода в Западную Европу. В какой-то мере эта надежда, если она была, оправдалась. Горы трупов захватчиков остались под стенами Рязани, Владимра, Переяславля, Торжка, Козельска, Чернигова, Киева. Но самое главное, что и после Батыева погрома Русь не покорилась завоевателям. Потребовалось ещё два десятилетия, чтобы монгольские ханы сумели обложить Русь регулярной данью. Именно непокорённая Русь помешала Батыю организовать полномасштабное нашествие на Запад.