— Да, — сказал он. — А Тартар — мой отец, — он обвел рукой лачугу. — И, как видишь, я разочаровал своих родителей. Они ожидали от меня… большего.
В голове Аннабет никак не хотела уложиться мысль, что она делит ужин с двадцатифутовым мужчиной с ногами как у ящерицы, чьими родителями были сама Земля и Бездна Тьмы.
— Встреча учителя с родителями для него была бы неудобной, — сказал Гроувер.
Олимпийских богов тоже было довольно сложно представить в качестве мам и пап, но они хотя бы выглядели как люди. Но старые первобытные божества, такие как Гея и Тартар… О какой независимой жизни от родителей может идти речь, если те в буквальном смысле являются всем миром?
— Это звучит действительно ужасно, — сказала Калипсо.
— То есть… — осторожно начала она. — Ты не против, что мы боремся с твоей мамой?
Дамасен всхрапнул, как бык.
— Всяческой удачи. Сейчас вам стоит волноваться о моем отце. С ним, выступающим против вас, ваши шансы на выживание равны нулю.
Аннабет как-то резко потеряла аппетит. Она поставила чашу на пол, а Малыш Боб тут же подошел проверить, что там.
— И как он против нас выступает? — спросила она.
— Да всем подряд, — Дамасен разломал кость дракена и воспользовался осколком в качестве зубочистки. — Все, что вы видите вокруг, является телом Тартара, ну или хотя бы олицетворением такового. Он знает, что вы здесь. И пытается помешать каждому вашему шагу. Мои собратья охотятся на вас. Удивительно, что вы вообще прожили так долго, пусть даже с помощью Япета.
Боб поморщился, услышав свое имя.
— Побежденные охотятся за нами, да. Они уже близко.
Дамасен выплюнул зубочистку.
— Я смогу какое-то время скрывать ваше местонахождение, достаточно долго, чтобы вы успели отдохнуть. В этом болоте у меня особые силы. Но рано или поздно они все равно вас поймают.
— Мои друзья должны добраться до Врат смерти, — сказал Боб. — Это единственный выход.
— Нереально, — пробормотал Дамасен. — Врата слишком хорошо охраняются.
Аннабет выпрямила спину.
— Но ты знаешь, где они?
— Естественно. Все в Тартаре направляются в одно место: к его сердцу. Врата смерти там. Но у вас не получится добраться туда живыми с одним Япетом.
— Тогда пойдем с нами! — воскликнула Аннабет. — Помоги нам!
— Ха!
Аннабет подпрыгнула. Перси что-то бессвязно бормотал во сне.
— Ха, ха, ха…
— Дитя Афины, — сказал гигант, — я не друг тебе. Однажды я помог смертным, и посмотри, куда это меня привело.
— Ты помог смертным?
— Когда это было? Я не припомню, чтобы гигант помог смертным, — сказала Хейзел.
Аннабет знала огромное количество греческих легенд, но имя Дамасен не вызывало каких-либо ассоциаций. — Я… я не понимаю…
— Плохая история, — пояснил Боб. — У хороших гигантов всегда есть плохие истории. Дамасен был создан для борьбы с Аресом.
— Ах да, я так долго ничего не слышал об этом неудачнике, что забыл про него, — сказал Арес.
— Арес, мы говорили о нем и остальных гигантах, буквально несколько недель назад, — сказала Афина.
— Как я уже говорил очень давно, — ответил Арес. — Несколько недель, это слишком долго, чтобы это запомнить.
— Да, — согласился гигант. — Как и все мои собратья, я был рожден, чтобы выступить против определенного бога. Моим врагом был Арес. Но Арес был богом войны. И так вышло, что я родился…
— Его полной противоположностью, — догадалась Аннабет. — Ты был мирным.
— Мирным для гиганта, если уж на то пошло, — Дамасен вздохнул. — Я бродил по полям Мэонии, сейчас вы называете те места Турцией. Я пас овец и собирал травы. Хорошая жизнь. Но я бы никогда не стал биться с богами. И мои мать с отцом прокляли меня за это. Последней каплей стало следующее. Однажды мэонийский дракен убил человека-пастуха, моего друга, после чего я поймал монстра и убил его, проткнув ему деревом горло. Я использовал силы земли, чтобы корни закрепились в почве и накрепко приковали дракена. Так я навсегда избавил смертных от его гнета. Этого Гея мне простить не смогла.
— Потому что ты помог кому-то?
— Да, — Дамасен выглядел смущенным. — Гея разверзла землю, и меня поглотило, после чего я оказался в изгнании здесь, в чреве моего отца Тартара, где собираются все бесполезные создания, которым некуда идти и которые его ни капельки не заботят, — гигант вытащил из волос цветок и рассеянно уставился на него. — Они позволили мне жить, занимаясь овцами и собирая травы, чтобы я в полной мере смог ощутить всю никчемность избранной жизни. Каждый день — или что в этом лишенном света мире можно принять за день — мэонийский дракен возрождается и нападает на меня. Убийство — вот мое бесконечное испытание.
Аннабет скользнула взглядом по лачуге, пытаясь представить, сколько тысячелетий Дамасен провел здесь, убивая одного и того же дракена, собирая его кости, шкуру и мясо, прекрасно зная, что завтра он нападет вновь. Ей сложно было вообразить, как можно прожить в Тартаре хотя бы неделю. А изгнать сюда собственного сына на долгие столетия — это было за чертой жестокости.
— Это действительно печально. Какие родители будут делать такое с собственными детьми, — сказала Гера.
Все полубоги просто посмотрели на нее, когда же всем богам стало неудобно.
— Разрушь проклятие, — вырвалось у нее. — Пойдем с нами!
Дамасен горько хмыкнул.
— Если бы все было так просто. Думаешь, я ни разу не пытался уйти отсюда? Это невозможно. Какое бы направление я ни выбрал, я вновь оказываюсь здесь. Болото — единственное место, которое я знаю, единственный пункт назначения, который я могу себе вообразить. Нет, маленький полубог. Мое проклятие меня победило. У меня не осталось надежды покинуть это место.
— Не осталось надежды, — эхом отозвался Боб.
— Должен быть способ! — Аннабет не могла спокойно смотреть в лицо гиганта. Его выражение так напоминало ее родного отца в те редкие минуты, когда он признавался ей, что все еще любит Афину. Он выглядел таким грустным и убитым, желая — как он сам прекрасно понимал — невозможного.
— У Боба есть план, как добраться до Врат смерти, — продолжила она. — Он сказал, что мы можем скрыться в каком-то Смертельном Тумане.
— Смертельном Тумане, — Дамасен, нахмурившись, посмотрел на Боба. — Ты собираешься отвести их к Ахлис?
— Это единственный путь, — ответил Боб.
— Вы погибнете, — сказал Дамасен. — Мучительной смертью. Во тьме. Ахлис никому не верит и никому не помогает.
— Это звучит так, будто она отличная личность, — сказала Хейзел.
— Она буквально Богиня страданий, чего ты ожидала, — сказал Зевс.
По виду Боба было ясно, что он уже собрался возразить, но в последний момент сжал губы и промолчал.
— А есть другой способ? — спросила Аннабет.
— Нет, — признал Дамасен. — Смертельный Туман… плана лучше не придумаешь. К сожалению, это ужасный план.
— Звучит, как каждый план, который я придумывал, — сказал Перси.
Аннабет почудилось, будто она опять повисла над пропастью и не может ни подтянуться, ни удержаться хоть сколько-нибудь долго — ситуация без хороших вариантов.
— Но разве ты не думаешь, что стоит попробовать? — спросила она. — Ты сможешь вернуться в мир смертных. Сможешь вновь увидеть солнце.
Глаза Дамасена превратились в пустые глазницы черепа дракена — темные и безжизненные, без намека на надежду. Он бросил обломки кости в огонь и поднялся во весь свой немалый рост — огромный краснокожий воин в овечьих шкурах и коже дракена с высушенными цветами и травами в волосах. Аннабет теперь ясно понимала, насколько яркой противоположностью Ареса он был. Арес был худшим из богов, буйным и жестоким. Дамасен же бы лучшим из гигантов, добрым и помогающим… и за это он был проклят на вечные страдания.
— Поспи, — сказал гигант. — Я приготовлю все необходимое для вашего путешествия. Мне жаль, но больше я ничего не могу сделать.
Аннабет хотела возразить, но стоило ему произнести слово «поспи», и тело предало ее, несмотря на твердое решение больше никогда не спать в Тартаре. Желудок отяжелел. Костер приятно потрескивал. Витающий в воздухе аромат трав напомнил ей о холмах вокруг Лагеря полукровок летом, где на диких просторах лениво греются на солнышке сатиры и наяды.