Когда я пришла в колледж с нелепой прической из мокрых волос и с несделанной домашкой по биологии в рюкзаке, Эл сидел на скамейке по правую руку, а на коленях у него высилась груда оранжевых плакатов. Рядом сидели Джордан и Лорен, державшие – я не сразу разглядела – по бобине скотча.
– О нет, – сказала я.
– Доброе утро, Мин, – произнес Эл.
– О нет. О нет, Эл. Я забыла.
– Я же говорил, – Джордан повернулся к Элу.
– Я совсем забыла, и мне нужно найти Нэнси Блюминек и умолить ее дать мне скатать биологию. Я не могу! Не могу. А еще у меня нет с собой скотча.
Эл достал бобину скотча: он подготовился.
– Мин, ты поклялась.
– Я знаю.
– Ты поклялась три недели назад, когда пила кофе, который я купил тебе во «Фредерикосе», и Джордан с Лорен тому свидетели.
– Да-да, – подтвердил Джордан. – Мы там тоже были.
– Я засвидетельствовала твое заявление, – важно сказала Лорен.
– Эл, но я не могу.
– Ты поклялась, – сказал Эл, – на сцене, в которой Теодора Сайер своим фирменным жестом бросает сигарету в ванну этого, как-там-его…
– Тома Бербанка. Эл…
– Ты поклялась помочь мне. Когда я узнал, что мне обязательно нужно вступить в организационный комитет по подготовке городского бала Всех Святых, тебе не пришлось клясться, что ты будешь присутствовать на всех собраниях, как это сделал Джордан.
– Там ужасно скучно, – отозвался Джордан. – Я закатил глаза так сильно, что они до сих пор у меня на затылке. А это, Мин, стеклянные копии, которые я вставил в пустые отверстия в черепе.
– Тебе не пришлось клясться, как это сделала Лорен, что ты будешь держать Джин Сабинджер за руку все шесть раз – два из которых Джин плакала, – пока подкомитет по оформлению обсуждает варианты афиши, ведь мы с Джин не разговариваем после того случая на бале девятиклассников.
– Это правда, Джин плакала, – сказала Лорен. – Я лично вытирала ей нос.
– Неправда, – возразила я.
– Ну, она правда плакала. Джин Сабинджер та еще плакса. Так уж устроены творческие личности, Мин.
– Чтобы получить бесплатные билеты как полноправный член моего подкомитета, – сказал Эл, – ты всего лишь поклялась однажды утром помочь мне расклеить афиши. Точнее, сегодня утром.
– Эл…
– И не говори мне, что это глупо, – сказал Эл. – Я младший казначей ученического совета. По выходным я работаю в магазине у отца. Вся моя жизнь – одна сплошная глупость. И городской бал Всех Святых тоже глупость. А вступать в организационный комитет по подготовке чего угодно – верх глупости, особенно если это обязательно. Но глупость ничего не оправдывает. Хоть я и сам по этому поводу ничего не думаю…
– Ой-ей, – вздрогнул Джордан.
– …бытует мнение, что примером глупости может послужить тот, кто считает своим долгом бегать за Эдом Слатертоном. Тем не менее буквально вчера я злоупотребил своими полномочиями члена ученического совета и по твоей просьбе, Мин, нашел номер Эда в журнале посещаемости.
Лорен притворилась, что сейчас упадет в обморок.
– Эл! – сказала она голосом своей матери. – Ты нарушил кодекс чести члена ученического совета! Я еще долго-долго не смогу тебе доверять… Ладно, я снова тебе доверяю.
Теперь все трое смотрели на меня. Тебе, Эд, никогда до них не было дела.
– Хорошо-хорошо, я расклею афиши.
– Я знал, что ты согласишься, – сказал Эл, протянув мне свой рулон скотча. – Я ни секунды в тебе не сомневался. Давайте разделимся. Двое возьмут на себя коридор от спортзала до библиотеки, и двое – все остальное пространство.