Очень образно и энергично Иов рисует Бога, что так несправедливо обрушился и растерзал его плоть, словно лютый враг на поле брани:
Я был спокоен, но Он потряс меня;
взял меня за шею и избил меня
и поставил меня целью для Себя.
Окружили меня стрельцы Его;
Он рассекает внутренности мои и не щадит,
пролил на землю желчь мою,
пробивает во мне пролом за проломом,
бежит на меня, как ратоборец…
Лицо мое побагровело от плача,
и на веждах моих тень смерти,
при всем том, что нет хищения в руках моих,
и молитва моя чиста. (Иов 16:12–14, 16–17)
С великим трудом снимается с меня одежда моя;
края хитона моего жмут меня.
Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.
Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне,
стою, а Ты только смотришь на меня.
Ты сделался жестоким ко мне,
крепкою рукою враждуешь против меня. (Иов 30:18–21)
Иов постоянно с ужасом ощущает Бога рядом с собой и не может избавиться от этого чувства даже засыпая по ночам. Он умоляет Бога облегчить свои страдания, оставить его в покое хоть на мгновение, чтобы дать судорожно сглотнуть слюну:
Когда подумаю: «утешит меня постель моя,
унесет горесть мою ложе мое»,
Ты страшишь меня снами
и видениями пугаешь меня;
и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти,
нежели сбережения костей моих.
Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне.
Отступи от меня, ибо дни мои — суета. …
Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня,
доколе не дашь мне проглотить слюну мою? (Иов 7:13–16,19)
А в это время злые процветают, им не приходится бояться Бога:
Почему беззаконные живут,
достигают старости, да и силами крепки?
Дети их с ними перед лицом их,
и внуки их перед глазами их.
Домы их безопасны от страха,
и нет жезла Божия на них. …
Восклицают под голос тимпана и цитры
и веселятся при звуках свирели;
проводят дни свои в счастье
и мгновенно нисходят в преисподнюю. (Иов 21:7–9,12–13)
Подобная несправедливость не была бы столь вопиюща, если бы существовало какое-то посмертное воздаяние праведникам и наказание грешников, но для Иова (как и для большинства ветхозаветных авторов) в загробной жизни тоже нет справедливости:
Уходят воды из озера,
и река иссякает и высыхает:
так человек ляжет и не встанет;
до скончания неба он не пробудится
и не воспрянет от сна своего. (Иов 14:11,12)
Иов понимает, что попытайся он представить своё дело на Божий суд, толку не будет: Бог слишком могуществен. Ну и что? Ведь Иов в самом деле невиновен и твёрдо знает это:
Бог не отвратит гнева Своего;
пред Ним падут поборники гордыни.
Тем более могу ли я отвечать Ему
и приискивать себе слова пред Ним?
Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать,
а буду умолять Судию моего.
Если бы я воззвал, и Он ответил мне,
я не поверил бы, что голос мой услышал Тот,
Кто в вихре разит меня
и умножает безвинно мои раны,
не дает мне перевести духа,
но пресыщает меня горестями.
Если действовать силою, то Он могуществен;
если судом, кто сведет меня с Ним?
Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня;
если я невинен, то Он признает меня виновным. (Иов 9:13–20)
Тут Иов как в воду глядел. Потому что в конце поэтических диалогов Бог действительно явится пред безвинным Иовом как Всемогущий Создатель всего сущего и наведёт на него страх и трепет. Но пока что Иов настаивает на рассмотрении своего дела пред Богом, он отстаивает свою праведность и право заявить о своей невиновности: «доколе еще дыхание мое во мне … не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!» (Иов 27:3,4). Он уверен, что будь у него возможность предстать на суд Божий, Бог обязательно признал бы его правоту:
О, если бы я знал, где найти Его,
и мог подойти к престолу Его!
Я изложил бы пред Ним дело мое
и уста мои наполнил бы оправданиями;
узнал бы слова, какими Он ответит мне,
и понял бы, что Он скажет мне.
Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною?
О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня.
Тогда праведник мог бы состязаться с Ним,
и я навсегда получил бы свободу от Судии моего. (Иов 23:3–7)
Возможно, так бы оно и было. Но к несчастью более ранние предположения Иова больше соответствуют действительности. Бог не слушает мольбы невиновных, он подавляет их одним своим всемогущим присутствием. Наконец диалоги подходят к своему завершению, и Иов бросает перчатку, требуя личной встречи с Богом: