Я не знаю, исследовал ли кто-либо в этом отношении музыку времен существования ГДР. Но, думаю, люди, которым сегодня от 40 до 60 лет, относятся к песням своей молодости именно так. Песни периода социализма и поп-музыка ГДР, абсолютно не известная на Западе, вызывает у них противоречивые эмоции.
Мэттью Шулькинд из Амхерст колледжа в 1999 году задался вопросом, что мы помним лучше: песни нашей юности или события того времени. Он исследовал студентов в возрасте от 18 до 21 года и пожилых людей (от 66 лет до 71 года). Они прослушивали 20-секундные фрагменты хитов, бытовавших с 1935 по 1994 год и входивших в свое время в двадцатку лучших, но не первых в списках. Целью эксперимента было определить типичную для соответствующего года песню, не обязательно «бессмертную». Для 1936 года исследователи выбрали композицию «These Foolish Things» в исполнении Билли Холлидей, для 1967-го — «Somethin’ Stupid», которую поют Нэнси и Фрэнк Синатра, для 1970-го — «I Wont You Back» группы «Jakson Five». Среди более современных песен были «Nothing’s Gonna Stop Us Now» группы «Starship» (1986) и «Under The Bridge» группы «Red Hot Chili Peppers» (1992).
Для чистоты эксперимента фрагменты были подобраны таким образом, чтобы нельзя было угадать названия песен. Участники должны были сказать, знакома ли им эта песня, в каком году она была популярна, нравилась ли она им и связаны ли у них с ней какие-либо чувства и воспоминания. Кроме того, нужно было постараться припомнить, как песня называется, кто ее исполняет и хотя бы еще одну строку текста.
Результаты, на первый взгляд, оказались предсказуемыми — пожилые люди лучше помнили старые песни, молодые — новые. Показатели для 70-х годов были равны — и хотя участвовавших в исследовании студентов тогда еще не было на свете, они, в принципе, могли слышать эти хиты по радио, на каналах, транслирующих классический рок. Молодежь вообще лучше отвечала на вопросы о названии и исполнителе и легче вспоминала тексты песен.
Представители старшего поколения признавали, что какая-то песня напоминает им о конкретной ситуации, меньше чем в пяти процентах случаев. Зато они отлично помнили факты, с которыми были связаны какие-то эмоциональные переживания. Шулькинд подчеркивает, что в данном случае нельзя говорить о причинно-следственной связи, не исключено, что испытуемые просто радовались, узнавая знакомую мелодию.
На основании своих опытов Шулькинд делает вывод: «Полученные данные не доказывают, что мы всю жизнь помним популярную музыку». Но этого никто и не утверждал! Музыкальная память сугубо индивидуальна, у каждого из нас есть свой саундтрек. Мы помним наизусть не то, что услышали по радио между делом, а совсем другое: так, на моем внутреннем «жестком диске» хранится большая часть огромного репертуара «Beatles», но только благодаря тому, что я разучил эти песни на гитаре и сам исполнял их.
Одержимость определенной песней представляется мне феноменом последних десятилетий. Дэвид Элдридж, собиратель биографий из Виттен-Хердеке, говорит: «Вероятно, это явление относительно новое. Те, кому сейчас семьдесят-восемьдесят лет, не знали, что такое хит-парад и чарты, и не интересовались числом проданных альбомов какой-либо группы». А самое главное, у них не было возможности снова и снова слушать любимые песни. Грампластинки были предметом роскоши, мало кто мог позволить себе большую музыкальную коллекцию, люди слушали музыку в основном по радио. Мои современники, и я в том числе, сидели с микрофонами перед радиоприемниками и записывали то, что нам нравится, — тогда как сегодня любую вещь в любое время можно послушать в Интернете — за 1 евро или вообще бесплатно.
Музыкальная биография человека начинается очень рано, еще до рождения. Примерно на 23 неделе беременности слух эмбриона уже полностью сформирован. Прежде всего он слышит удары сердца матери, пульсацию кровеносных сосудов, звуки, сопровождающие процесс ее пищеварения. Но к нему проникают и звуки извне, в том числе музыка. Некоторые женщины во время беременности даже стараются специально слушать хорошую музыку, чтобы воспитать в этом плане свое еще не родившееся дитя. И они правы: даже если «эффект Моцарта» — полный нонсенс, это не проходит для слуха ребенка бесследно. Английский ученый Александра Лемонт из университета Кили доказала это экспериментально. В Великобритании при поддержке Би-би-си действует рассчитанная на 20 лет программа «Child of our Time»: будущих матерей просят в последние три месяца беременности ежедневно минимум по полчаса слушать определенную композицию из определенного набора произведений различных стилевых направлений (от «Back-street Boys» и рэгги-бэнда «UB 40» до Моцарта и Вивальди). После рождения ребенка родители не должны больше проигрывать эту музыку (впрочем, многим не требуется выдвигать это условие, поскольку они и без того сыты ею по горло). Когда детям исполняется год, Лемонт тестирует их с целью установить, смогут ли они узнать композицию и нравится ли она им.