Почему нарвалы не поют в одиночестве?
Часть 1
Почему тебе грустно у моря?
- Все мы вышли из воды и воду уйдем! - провозгласил жрец храма одинокого бога.
- И превратимся в пену морскую - подхватил нестройный хор голосов.
Погребальная церемония была окончена, мы с честью проводили в последнее плаванье главу рода. Его мощное тело поглотил океан, мы все знали, что скоро увидим отблеск его рога в закатных лучах солнца. Так рождаются новые нарвалы.
Фиш вздохнул, оттер рукавом скупую слезу. Теперь его отец будет охотиться в глубине с предками. В суровый край вечных льдов он отправится с последним лучом закатного солнца. Так говорит жрец одинокого бога, и нет сомнения в его правоте. Это успокаивало Фиша, ровно до того момента, как он не осознал, что остался совсем один в этом мире. Мать давно охотилась с предками в пучине ледяных вод, а сестра пропала несколько лет назад, отправившись в поход в далекие земли, даже магия жреца не могла ее отыскать.
- Фиш, мальчик мой, тебе пора уходить на охоту, хоть я и понимаю боль твоей утраты, но традиции обязывают идти на охоту, как и твой отец отправится на охоту в пучину.
- Я знаю, - вздохнул Фиш, поворачиваясь к жрецу лицом, отрывая свой взгляд от безмятежных вод океана.
- Все мы станем нарвалами, когда придет время, но для тебя, сколь бы ни тяжела была утрата, оно еще не настало.
- Знаю, Кит, и исполню волю одинокого бога, как и полагается.
Фиш охотился всю ночь, его община была небольшой, 237 человек. 236 теперь, когда отец ушел. Хотя стоит ли так говорить, если ясно, что его убили. Вражда с соседями, которая длилась дольше, чем он себя помнил, достигла пика. Стало опасно охотится, стало опасно просто гулять в Пограничном лесу, который раньше был священен, а теперь скорее опасен. Мрачные времена, и его отец точно не последняя жертва. В душе Фиша разверзлись ворота в бездну ненависти и отчаяния. Ведь даже одинокий бог был глух к их жертвам.
***
Когда Фиш принес оленя и кабана, то в общине уже кипела утренняя суета. Кит давал распоряжения охотницам, чтобы они добыли ястреба для принесения в жертву. Новый вождь племени Сомон отправлял патрули на границу. А стряпальщики уже наточили ножи, чтобы приготовить добытое им мясо для вечерней тризны по его отцу.
До вечера Фиш должен был нести караул почета, слушая шум волн в заливе, пытаясь расслышать в последний раз голос отца в раскате морского прибоя.
На душе его было также неспокойно, как и в небе, полнившимся тучами, небо будет оплакивать его отца, хоть он и ушел туда, где будет танцевать в глубине танец вечной свободы.
***
Фиш уже больше не мог выносить ни слов сочувствия, ни поминания одинокого бога, ни нарвальих кличев - особых заупокойных песен предков, он хотел побыть один. Но традиции вынуждали сидеть его рядом с жрецом, есть, пить и слушать, вымученно повторяя заученные с детства слова про пучину одинокого бога, что как лоно жены породило всех людей-нарвалов, и что приняло назад его отца с радостью, ибо был он человек праведный, не евший никогда рыбу и не водивший дружбы с нечестивцами из соседних общин.
Дети давно окружили Кита, упрашивая рассказать им историю. Кит, как обычно, стал рассказывать про сотворение мира, а Фишу ничего не оставалось, как слушать, уйти он не мог, а горячий комок, который рос внутри него не желал отпускать. Никто не собирался мстить за его отца, хотя все знали, кто виноват в его смерти. Нарвал хоть и охотник, но он не убивает ради мести и выгоды, он убивает только из нужды пропитания, так гласил закон, который нельзя было нарушить. и Фиш знал, что впереди еще много смертей, соседи может и не знали о законе, но знали о том, что нарвалья община никогда первой не нападет, недаром у них нет воинов, есть только патрульные, которые лишь защищают границы. И судя по всему защищают их плохо.
- И тогда царь нарвалов провел своим рогом по бесконечной водам и появилась твердь земная, на которой мы с вами обитаем. И сбежали дети от бога-отца своего, ибо потерял он мать их в бездонной пучине вод. Не смогли нарвалы стерпеть жизни без ласки матери. Но по тверди нельзя было передвигаться на хвосте, и превратился хвост в ноги, а плавники в руки, а рог стал волосами, в которых сила нарвалья заключена великая, вот поэтому мы их всегда бережем. Так бог стал одиноким, покинули его все. Но после того, как жизнь на тверди заканчивается, душа человека-нарвала стремится обратно к отцу своему в пучину, чтобы с предками охотиться в пучине да искать свою мать. - так закончил свою историю жрец.
А Фиш твердо вознамерился тоже отправится на поиски, только не призрачной всевеликой матери нарвалов, а убийц своего отца. Пусть это и шло в разрез со всеми их законами. Сначала мать, которую он даже не помнил, потом сестра, теперь отец, что ему еще терять? Даже если за это отступничество он навлечет гнев одинокого бога, хотя в душе Фиш считал, что уж он-то точно должен понять, что такое остаться совершенно одному.