«Сталин умер, а Бог Воскрес!» Так дон Бернардо подводил итог возрождению христианства в бывшем Советском Союзе, — пишет Никола Сальваньин. — Маленький, худенький, он лучился заразительной радостью и был закаленным, как сталь. Всякий раз, когда он во время своих многочисленных поездок по разным уголкам бывшего СССР видел памятник Ленину, он тут же начинал петь на мотив гимна «Christus vincit»: «Ленин умер, Сталин умер, а Христос Воскрес!»
Елена Дзуппини
В течение двух лет (с 13.09.97 до 12.09.99 гг.) у меня была возможность близкого контакта с доном Бернардо Антонини, который в то время был ректором Высшей Духовной семинарии в Санкт-Петербурге. Я работала на вахте, которая помещалась в центре семинарии. Мимо нее проходили семинаристы, преподаватели, и очень часто ректор.
Я тоже получила от него много добра и понимания. Особенно трудно мне было в первые месяцы, когда я только начинала работу: Я оказалась в совершенно новой обстановке, не знала никого из людей, не знала русского языка, а тут на вахте много разных дел, большое количество людей, телефонные звонки, и все говорят на русском языке… Много я допустила ошибок и недоразумений, отвечая на телефонные звонки и по другим поводам, но никогда не имела за это нареканий, не вызывала досады. Ректор дон Бернардо всегда оказывал понимание и снисходительность к моим ошибкам. Добрым словом он подбодрял меня и поддерживал мой дух.
Два года я наблюдала за образом мышления ректора: во время работы, в часовне, в общении с людьми. По моим наблюдениям, он был пламенным священником, без остатка посвятившим себя Богу и служению людям. Работал он много, не щадя себя. Следил за воспитанием семинаристов, делал доклады, каждый месяц проводил встречи с преподавателями, организовывал всевозможные симпозиумы и духовные упражнения для священников и монашествующих.
Кроме этих занятий и хлопот, часто возникавших в семинарии спонтанно, одной из его важнейших обязанностей было ежедневное поклонение Пресвятым Дарам с 15.00 до 18.30. Он много молился. Я часто видела его в часовне на поклонении. Нередко он сам проводил богослужения и литургические молитвы, такие, как вечерня, торжественная воскресная утреня. Каждую пятницу в период Великого Поста дон Бернардо сам проводил Крестный путь в церкви. После мессы он обычно вставал на колени перед статуей Божией Матери и погружался в молитву. Часто я видела его с четками в руках.
Дон Бернардо проявлял глубокое доверие к Божественному Провидению, поклонялся Пресвятым Дарам и почитал Деву Марию.
Он отличался большой культурой, оптимизмом, его обычным состоянием было пребывать в радости. Ясная улыбка постоянно украшала его лицо. Он был внимателен к людскому горю и старался помогать нуждающимся; за каждую, даже самую мелкую услугу, всегда горячо благодарил.
Дон Бернардо любил цветы и красоту. Он обращал большое внимание на то, чтобы в часовне перед алтарем и статуями Божией Матери всегда были свежие цветы. Деньги на цветы он давал свои, а моей обязанностью было их купить и расставить в вазы не только в часовне, но и в столовой, в профессорской комнате и в других местах.
Он был внимателен к каждому встречному человеку, всегда приветствовал его, улыбался. Он замечал чистую салфетку на столике, свежий цветок в вазе, радовался, увидев что-нибудь красивое.
Он был очень пунктуален, всегда точно в определенный час начинал молитву в часовне, в назначенное время начинал лекции, и обращал на это внимание семинаристов.
Многое можно написать о доне Бернардо. Это был добрый человек, открытый для всех, имевший для каждого доброе слово и щедрое сердце.
Говоря коротко, это был священник, полностью отданный Богу и служению ближнему.
08.09.99: Окончилось последнее собрание преподавателей под руководством ректора дона Бернардо. Заканчивая собрание, он объявил о своем уходе, поблагодарил всех за сотрудничество и пожелал успехов в новом учебном году. Я присутствовала на этом собрании и свидетельствую, как много преподавателей, особенно местных, русских, было опечалено этой неожиданной вестью, они были просто шокированы и обеспокоены тем, что уважаемый и ценимый всеми ректор покидает семинарию. Было сказано много слов сожаления, благодарности.
09.09.99: Я дежурила на вахте. Ректор дон Бернардо работал в своем кабинете уже последние дни. К нему постоянно приходили люди со своими заботами и для того, чтобы попрощаться. В тот день я тоже хотела подойти к нему, чтобы сказать несколько слов, но не посмела войти в его кабинет, потому что через приоткрытую дверь увидела ректора, погруженного в глубокую молитву; на бюро лежал открытый бревиарий. У дона Бернардо были сложены руки и опущена голова — он разговаривал с Богом, переживал трудные минуты, покидая любимую семинарию, это для него было очень болезненно. Я постояла минуту в коридоре, не желая мешать его молитве. Без пяти минут шесть он вышел из кабинета и быстрым шагом прошел на молитву в часовню для того, чтобы служить мессу.
12.09.99: Воскресенье. В 12.00 инаугурация нового учебного года и официальное прощание ректора. В 21.30 дон Бернардо покинул семинарию. Я была свидетельницей его грустного отъезда. Он сел в автомобиль, сделал крестное знамение, благословляя семинарию, и поехал на вокзал, чтобы ночным поездом отправиться в Москву.
С. Михалина
На моем рабочем столе уже несколько лет улыбается светлое лицо, иногда призывая меня к порядку, иногда подбадривая, часто утешая и всегда приглашая к молитве: это фотография дона Бернардо.
У нас теперь есть на небесах еще один заступник. Но сегодня мы все здесь, в семинарии, чувствуем себя осиротевшими. Сколько людей — семинаристов, священников, преподавателей или сотрудников — могут сказать: «Я здесь благодаря дону Бернардо». Его горение, ревностность, энтузиазм дали Богу возможность совершить чудеса. И семинария — одно из них.
Дон Бернардо был больше чем другом, он был Отцом, прибежищем, примером, увлекающим за собой. Мы вместе трудились, страдали, иногда плакали, много молились. Господь в Своем Провидении дал нас друг другу. Никогда и ни с кем я не ощущал такую гармонию, как с ним — и как с ректором, и как со священником. Ему я исповедовался, хотя был его ближайшим сотрудником, и часто нам случалось меняться местами, чтобы я, в свою очередь, мог исповедать его. В нем не было никакой лжи, это был человек праведный. Вот почему он умел доверять, и то, что иногда принимали за наивность, на самом деле было очень позитивным видением Бога и людей. Он был способен восхищаться любой мелочью, как дитя. Потому что организаторский гений и дар пророчества были даны человеку, сумевшему сохранить детскую душу. При этом он не обманывался относительно тех, кто хотел его использовать, но на практике следовал Евангелию: если у него просили верхнюю одежду, он отдавал и рубашку.
Он шел вперед по пути веры благодаря молитве; для него это был «духовное горючее», которое заставляло работать все двигатели. Он «звонил» — как он говорил — Пресвятой Деве по всякому поводу: Она была его Матерью, Сестрой, Дамой его сердца. Розарий был его любимым оружием, с помощью которого он всего добивался. Он очень любил поклонение Пресвятым Дарам, и часто полностью погружался в благодарное созерцание Евхаристии — и рано утром, и поздно ночью. Он был свободным, бесконечно свободным, потому что служил только одному Господину, достойному того, чтобы Ему служили. Он учил нас постоянно молиться, работать, не ища отдыха, и всем сердцем желать одного: завоевать весь мир для Христа. Он, неутомимый апостол, был взят с этой земли прямо во время работы, потому что работал всегда. Он говорил: «Отдых? На небесах он будет вечным… А здесь — нет, здесь еще столько нужно сделать!» «Просите у меня чего хотите, но только не просите, чтоб я ослушался своего епископа». «Пьер, ты еще спишь? — удивлялся он, когда звонил мне в шесть утра. — Нужно спешить делать то, что Бог от нас хочет, пока еще есть время». А когда он был изнурен работой, он шутил: «Что ж, спасибо, Господи, по крайней мере, у нас не остается времени грешить!» В свои без малого семьдесят лет он был молод и полон жизни, чем восхищал всех. В последний раз мы с ним встретились несколько недель назад, в Грузии: он основывал новый богословский колледж… У него в голове было еще великое множество замыслов — ради славы Божией и любви к Церкви.