Наступил март, и мы поехали в Вегас. Мы должны были отправиться покорять каньоны, но у меня вдруг началось что-то вроде лихорадки. Участники турпохода уехали, а мы с мамой остались. Я лег отдохнуть, а когда проснулся, не мог говорить. Вся правая сторона дергалась как пойманная рыба. Это был инсульт.
События последующих нескольких недель я помню смутно. Я не понимал, что происходит и что говорят окружающие. Было такое ощущение, что я очнулся в какой-то другой стране и не знаю местного языка. Я был подключен к аппаратам и опутан трубками, и в меня то и дело втыкали иголки. Врачи провели обследование и выяснили, что у меня редкое сосудистое заболевание под названием «болезнь мойя-мойя», которая и спровоцировала инсульт. Я провел в больнице около трех месяцев. Из-за тотальной афазии я не мог говорить и понимать речь. Парализованной оказалась вся правая сторона моего тела. Почти полностью было поражено левое полушарие мозга.
Кто-то из врачей посоветовал родителям сдать меня в дом инвалидов, дескать, так будет лучше для всех, ведь я уже никогда не встану с постели. Моя семья провела со мной десять дней, а потом им нужно было ехать домой в Огайо. Пришло время возвращаться кому в школу, а кому на работу. Уехали все, кроме мамы. Она не отходила от меня ни на секунду. Я понимал, что она в отчаянии и очень нуждается в помощи. Она спрашивала у врачей совета, но те так быстро приходили и уходили, что получить внятный ответ ей не удавалось. Однажды она буквально взмолилась перед врачом, прося сказать ей, что бы он сделал, если бы подобное случилось в его семье. Тот ответил: «Боролся, боролся и еще раз боролся!»
Так мы стали бойцами. Это было нелегко. Мне пришлось заново учиться ходить и говорить. Я владел только одной рукой. Логопед научил меня другим способам и инструментам общения. Вначале прогресс шел медленно. Я объяснялся с помощью карточек со словами и картинками. Учил такие элементарные слова, как «да» и «нет». Путался, когда мне задавали простые вопросы, наподобие: «Хочешь воды?» Со временем в моем лексиконе появились слова: «еда», «сон», «телевизор». Физиотерапия помогла мне разработать ноги. Встав с инвалидного кресла, я сначала научился ходить между двумя брусьями, а затем – опираясь на трость. На занятиях по эрготерапии мне пришлось учиться писать нерабочей левой рукой. Трехдневная поездка в Лас-Вегас обернулась тремя месяцами в реабилитационном центре. А затем меня ждали еще пятнадцать лет реабилитации и лечения, только уже в амбулаторном режиме.
Вы спросите, как обстоят мои дела сегодня? Я могу ходить. Могу говорить. Вожу машину, и это далеко не полный список моих навыков. Да, мне приходится сложнее, чем здоровому человеку, но тем не менее я ни от кого не завишу и стараюсь вести нормальный образ жизни. На первых порах в период реабилитации мне казалось, что я уже никогда не смогу жить самостоятельно. Но я смог! Выйти из зоны комфорта непросто, но это очень способствует процессу восстановления. Иногда окружающие не понимают, что я говорю. Иногда они бывают жестоки. Вначале из-за моей афазии некоторые думали, что я пьян или идиот. Честно признаться, в эти моменты я их ненавидел.
Я часто путешествую в одиночку. Бывал в разных странах и научился сам себя обеспечивать. Независимость и способность бронировать путевки – доказательство того, что я в достаточной мере восстановился.
Не хочу, чтобы вы строили по поводу меня иллюзии. Многие вещи до сих пор даются мне с трудом. У меня аграфия (потеря способности писать), поэтому я пользуюсь вспомогательными средствами. К примеру, это обращение к вам я пишу с помощью специальной программы, преобразующей речь в текст. А еще мне сложно даются стилистика и редактирование, поэтому я включаю синтезатор речи, слушаю, то, что сочинил и корректирую недочеты. Я хорошо слышу, но не всегда хорошо вижу, и это надо исправлять.
Я склонен много спать, потому что мой поврежденный мозг быстро устает. У меня болит тело, и в особенности спина, из-за того, что я продолжаю активно задействовать левую сторону. Осталась афазия; когда я нервничаю или устал, проблемы с речью становятся очень заметны. И вместе с тем эти нарушения не мешают мне наслаждаться жизнью. Не должны они мешать и вам.
Независимо от того, на каком этапе восстановления вы сейчас находитесь, знайте, что вы не одиноки. Я был на вашем месте, как и миллионы других людей. Я чувствовал бессилие, отчаяние и одиночество. Я был напуган, сбит с толку и озлоблен. Это знакомо всем, кто пережил инсульт. Но мы выжили. Мы не жертвы, мы бойцы!
В последнюю ночь в больнице лечащий врач подарила мне на память часы. Когда я взглянул на циферблат, то увидел изображение солдата. «Борись», – сказала она. Я носил эти часы, чтобы всегда помнить о том, что я на войне. Я боец. И мне, как и вам, нужен был план сражения.