Почти готовая пьеса
Действующие лица:
Автор
Оптимист
Пессимист
Слесарь
Петрович
Соседка
Девушка
Сосед
Дама
Незнакомец
Скромно обставленная «сталинка». За стареньким компьютером сидит Автор, вяло постукивая по клавиатуре. Входит Оптимист с приемником в руках. Находит веселую музыку, увеличивает громкость. Появляется Пессимист и устраивается в кресле-качалке.
АВТОР. Нельзя ли потише? Я работаю!
ОПТИМИСТ. Ну вот, теперь даже музыка под запретом. (уменьшает громкость)
ПЕССИМИСТ. Тоска! (Оптимисту) Поищи-ка что-нибудь классическое.
(Оптимист в ответ вообще выключает приемник.)
АВТОР. Господи, когда же я вас куда-нибудь пристрою?! Никому нынче не нужны пьесы со смыслом.
ПЕССИМИСТ. Только посмотрите на него! Сам нас придумал, написал дурацкую пьесу и нас же попрекает.
АВТОР. Мне надоело вас содержать. Хоть вы и вымышленные персонажи, а едите, между прочим, как настоящие.
(Снова углубляется в компьютер.)
ОПТИМИСТ (вполголоса Пессимисту). По-моему, он окончательно рехнулся.
ПЕССИМИСТ. Скоро еще заставит нас платить за квартиру.
ОПТИМИСТ. Ладно, не возражай ему, он и успокоится.
АВТОР (перестает печатать). Пришло письмо. Посмотрим, что там… Ура, наконец-то! Объявлен конкурс на лучшую пьесу о нашем городе. Теперь я от вас точно избавлюсь! Какая удача, что ваша пьеса давным-давно готова. Помнится, там чуть ли не на каждой странице оживают всяческие городские истории…
ПЕССИМИСТ (покидает кресло и встает в позу). Содрогаясь от отвращения, покидал он этот город. Промелькнул закопченный вокзал, и вот уже за окном поезда развернулась неприглядная панорама складов и ветхих домишек. Впрочем, и парадная сторона города была не на высоте. Поскорей бы забыть пространство, где щербатые тротуары усыпаны неприкаянными бронзовыми листьями, где ветер полощет в лужах ошметки былого счастья, где небо стало серым от автомобильных выхлопов и людской злобы. Вечная осень, даже весной…
АВТОР (тихо). Что это?
ПЕССИМИСТ. Мой текст. Ты уже забыл?
АВТОР. Это не пойдет. Ты же не думаешь, что премию дадут пьесе, в которой главный герой только и делает, что хает родной город? Тем более, многое изменилось. Где ты сейчас увидишь закопченный вокзал? Я просто был не в настроении, когда этот монолог писал.
ПЕССИМИСТ. Тоже мне, город. На миллион жителей театров раз-два и обчелся.
ОПТИМИСТ. Ну, не скажи. По крайней мере девять-десять…
ПЕССИМИСТ. …и обчелся! Поехали в Москву!
АВТОР (мрачно). Не приглашают!
ПЕССИМИСТ. А ты подожди еще лет двадцать, может и пригласят.
АВТОР. Сколько вам объяснять! Я уже много раз рассылал по всем московским театрам свои пьесы. Никому они на… не нужны. (Оборачивается к Оптимисту). А ты чем порадуешь?
ОПТИМИСТ. Я до сих пор помню, как светило солнце в центральном парке. Сквозь густые кроны деревьев сквозили жаркие лучи и освещали довольные лица горожан. Сцена, окрашенная зеленой масляной краской, звала поглядеть на непритязательные представления. Бронзовые лягушки, собравшиеся хороводом вокруг фонтана, казалось, того и гляди заквакают и поскачут по ветхому мосту в заросший уголок парка, обожаемый влюбленными парочками. Кружило колесо обозрения, доставая до самого неба. Комната смеха едва не взрывалась от хохота, когда в нее заглядывали шумные компании…
ПЕССИМИСТ. И где он теперь, твой парк? Остались рожки да ножки.
ОПТИМИСТ. Ну, не скажи! Обновили его очень даже неплохо.
ПЕССИМИСТ. Но лягушки ускакали…
ОПТИМИСТ. Хорошо! Попробуем зайти с другого конца…
Ах, как бодрит морозный воздух на катке! Кто-то самоуверенно носится по скользкой поверхности, кто-то осторожничает, кто-то уже растянулся на льду, но не чувствует себя из-за этого несчастным. Накатавшись до приятной усталости, мы не торопимся домой, ведь выходной в самом разгаре. Можно миновать модерновый офисный замок, спуститься по заснеженному тротуару, дотопать до улицы имени солнца русской поэзии. Ныряем в подземный переход и, досыта надышавшись ароматами выставленных на продажу цветов, попадаем на местный Бродвей. А там…
АВТОР. Тоже не пойдет. Никуда не годится. Ну и ерунда!
ПЕССИМИСТ. При чем тут мы? Ты сам сделал нас такими однобокими, а теперь предъявляешь претензии. Тоже мне, Мольер. В его время можно было так писать. Скряга так скряга, хитрец, так хитрец. Ты безнадежно устарел. Даже имен человеческих нам не дал. Пессимист и Оптимист! Богатая фантазия, нечего сказать!
АВТОР (не слушая). Придется писать пьесу заново.
ОПТИМИСТ. Это очень просто. Слева пишешь кто говорит, а справа — что говорит.
АВТОР. Знаешь что, отправляйся-ка ты лучше в ванную, займись краном. Он уже полгода течет. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза. Инструменты в кладовке.