Раздается стук, и прежде чем я успеваю спросить, кто это, входит Боб. В руках у него несколько папок, которые ему приходится перехватить, пока он закрывает за собой дверь. У меня вырывается стон.
– Скажи мне, что всё это почти закончилось, – говорит Боб, садясь рядом со мной без приглашения, но я слишком устала, чтобы спорить с ним.
– Так и должно быть. Суд начинается в понедельник. У меня есть Мэтью, который поможет мне.
Он кивает и кладет папки на кофейный столик.
– Я подумал, что должен сообщить: шериф Стивенс оправдал меня.
– Что ж, полагаю, это хорошие новости. – Я смотрю на него, а затем снова перевожу взгляд на горизонт.
– Я был в Висконсине. Шериф проверил авиарейсы, и у меня есть двадцать с лишним свидетелей, которые могут подтвердить, что я там был.
– Тебе не нужно убеждать меня.
– Я просто подумал, что ты хотела бы знать… в рамках этого дела.
Несколько мгновений мы сидим в тишине.
– А как насчет Энн? – наконец спрашиваю я, зная, что Боб более информирован об этом деле, чем следовало бы. Он не хочет, чтобы что-то плохо отразилось на фирме, и все еще расстроен из-за вспышки гнева Адама и того, как сам он из-за этого выглядел.
– Кажется, она оправдана.
– Кажется?
– Да.
Я больше не расспрашиваю его. Энн никак не могла сделать это. В ней этого нет. Она кроткая и добрая. Она даже не могла сказать мне об измене Адама. Как, черт возьми, она могла совершить убийство?
– Полиция также проверила мои банковские счета, чтобы исключить, что я заплатил кому-то, чтобы убить Келли.
Я киваю.
– Там у меня тоже всё чисто.
– Ладно. Есть ли причина, по которой ты рассказываешь мне всё это?
– Я просто хочу убедиться, что мы на одной волне. В конце концов, мы в одной команде, Сара. Ты же знаешь это, верно? – спрашивает Боб. Выражение его лица смягчается. В офисе оно всегда сурово, всегда осуждающе, всегда под властью гнева или недовольства…
– Да, я знаю.
– И я поговорил с Кентом о вчерашнем инциденте. Он понимает, что ты не виновата в том, что произошло.
– Спасибо. Ты не должен был этого делать.
Боб пытается утешить меня взглядом. Затем встает, наклоняется, кладет свою руку на мою и тихонько сжимает. Я чуть было не отстраняюсь. Это кажется странным, но успокаивающим.
– Скоро всё это закончится.
– Боб… – Мой оклик останавливает его на полпути к выходу.
– Да?
– Мне жаль.
– Чего?
– Шериф Стивенс. Его линия допроса. Я понятия не имела, что именно он собирается сделать, и это было совершенно неуместно.
Мой телефон звонит, прерывая наш разговор.
– Все… хорошо. Ты должна это понять.
Он поворачивается и выходит из моего кабинета. Я беру трубку с кофейного столика.
– Сара Морган.
– Это шериф Стивенс. Я хотел сообщить, что ваш клиент сбежал из участка вчера вечером. Мы нашли его. Нам нужно, чтобы вы приехали.
Связь обрывается – Стивенс дает отбой.
– Ублюдок! – Я бросаю телефон и хватаю со стола кофейную кружку, швыряя ее о стену. Она разлетается на миллион осколков.
58
Адам Морган
В участке передо мной разворачивается знакомая сцена – крики и тычки пальцами; слюна бесчисленных полицейских, отдающих приказы, льется на меня дождем. В их обращении со мной нет никакой мягкости, но именно такого обращения и заслуживает сбежавший и пойманный подозреваемый в убийстве, поэтому я не жалуюсь.
Раньше у меня был своего рода статус: наручниками были скованы только мои руки, и только во время транспортировки. Это в прошлом. Теперь мои руки и ноги скованы наручниками и прикреплены друг к другу. Меня ни на секунду не оставляют без присмотра и едва позволяют говорить.
Из того, что мне кричали, в памяти остались лишь несколько фраз: «перевод на строгий режим», «облажался по полной программе» и «ваш адвокат прибудет незадолго до вашего перевода». Последнее особенно разочаровывает, поскольку мне снова придется разыгрывать перед Сарой дурака.
После того, как мне кажется, что я очень, очень долго терпел оскорбления, хотя и заслуженные, мне сообщают, что приехал адвокат. Меня переводят в комнату для допросов и приковывают наручниками к столу. Вскоре после этого входят Сара и шериф Стивенс.
Первые слова Сары:
– Это действительно необходимо? – Она указывает на мои руки, прикованные наручниками к столу.
– Даже не начинайте, – говорит шериф Стивенс. Его гнев слишком очевиден.
– Отлично, – фыркает Сара.
– Послушайте, единственная причина, по которой вы здесь, – исключение каких-либо проблем в обращении с вашим клиентом и соблюдении его прав. Он будет переведен в изолятор строгого режима, и против него будет выдвинуто дополнительное обвинение в попытке избежать правосудия путем побега.