Премьер-министр положил трубку и тут же позвонил министру безопасности:
– В самое ближайшее время угроза КК станет реальной. Мне срочно нужен отчет по оборонному проекту: на каком вы этапе и когда планируете закончить.
Министр безопасности положил трубку и тут же позвонил директору по информационной безопасности Эрику Рюсселю:
– КК вот-вот станет реальным! Когда вы наконец завершите этот чертов оборонный проект? Он экстренно необходим! Завтра до четырех часов дня я хочу видеть у себя на столе подробнейший отчет. И чтобы там была конкретика, иначе вам грозит увольнение, Рюссель.
Эрик Рюссель отсоединился и нервно сглотнул. Старый холостяк, он в одиночестве сидел за столом у себя на кухне перед разогретым в микроволновке гамбургером. А в окошке микроволновки отражалось его резко очерченное, неправильное лицо в ореоле взъерошенных седых волос и с водруженными на нос очками в черепаховой оправе.
Сердце в его широкой груди забилось сильнее. КК… Неужели его еженощный кошмар взаправду явится перед его беспомощным взглядом? Распоряжения министра еще звучали у него в ушах. Можно подумать, на Эрика подействуют угрозы! Худшая кара будет смехотворна в сравнении с экономическим и политическим цунами, которое вот-вот обрушится на весь мир…
Волна гнева захлестнула его, в груди все сжалось, в висках яростно застучала кровь. Поскольку Рюссель был из тех немногих, кто не вживил себе имплант эмоциональной регуляции, он знал, какому риску подвергает себя, с его-то грузным телосложением. У него подскочит давление и случится сердечный приступ. Способ ликвидировать эту опасность был: успокоиться и глубоко дышать. Но сейчас он не мог себя контролировать, тревога оказалась сильнее здравого смысла. Он был бессилен сдержать вспыхнувшую ярость и так стукнул кулаком по столу, что тарелка, звякнув, подпрыгнула вместе с гамбургером.
Рюссель вскочил, бросился к компьютеру и продиктовал послание своей бригаде:
– КК появится со дня на день! Общее собрание завтра в девять утра! Настало время пошевелить извилинами, бездельники!
3
Здравствуй, Давид! Как поживаешь?
Лицо Давида Лизнера наполовину скрывала мягкая подушка; он еще не проснулся, но машинально, не открывая глаз, ответил виртуальному телефонному помощнику:
– Потихоньку.
Он знал, что, если не отреагирует, металлический голос помощника будет его доставать, пока не пустит в ход какой-нибудь визг или грохот, чтобы разбудить.
Сейчас шесть часов тридцать минут, небо очистилось, и день обещает быть прекрасным!
Нечеловеческим усилием, все еще не открывая глаз, Давид произнес:
– Замечательно!
Браво, Давид! Будущее принадлежит тем, кто рано встает!
Давид сделал над собой последнее усилие, глубоко вдохнул и ответил:
– Гениально.
Жизнь прекрасна, и счастье поджидает тебя каждый миг!
Повисло молчание, и на этот раз оно затянулось.
Давид?
– Да, жизнь прекрасна.
Ему наконец удалось открыть глаза.
Чтобы его увидел детектор движения в телефоне, надо было пошевелиться.
Браво, Давид, сегодня ты будешь в отличной форме!
Давид встал и потянулся.
– Да, в отличной форме, – отозвался он, зевая.
Потом нажал кнопку, и пластинки жалюзи повернулись, впустив первые утренние лучи.
Сегодня пятница, и у тебя в еженедельнике на девять ноль-ноль записано «общее собрание рабочей группы».
– Понятно, хорошо.
Из кухни донесся скрежет кофейной мельницы.
Давид встал и направился в ванную.
А как раньше поступали люди, чтобы проснуться? Ясное дело, пользовались будильником или радиоприемником, из которого доносились какие-нибудь скверные новости. Вот ведь кошмар! Нет, он, конечно, живет в отличную эпоху.
Он взял бритву и, стоя перед зеркалом, занялся ежедневным делом, которое не любил. Его матовая кожа была слишком мягкой и гладкой для человека, которому скоро стукнет сорок.
Темные волнистые волосы лежали как попало: одни пряди падали на лоб, другие топорщились. Нынче ночью победа осталась за подушкой.
Давид побрел под душ, повернул регулятор температуры воды и с наслаждением встал под теплые струйки, жмурясь от удовольствия.
От геля для душа по ванной распространился приятный запах иланг-иланга.
На собрание следует непременно явиться вовремя. Что ответить Эрику Рюсселю? Сказать ли ему, что он, Давид, кажется, нашел основное направление для продвижения оборонного проекта? Или не стоит, слишком рано? Он пока еще не уверен в своем открытии… Так что же лучше: ничего не говорить и потом наслушаться упреков, что не сказал, или представить свою работу и опозориться, если в ней вдруг найдется какой-нибудь доселе не обнаруженный прокол? Что выбрать? Решать, принимать решения – как же это нервно…