Молчание становилось гнетущим.
Давид устыдился: вместо того чтобы просто и спокойно отказаться, он наговорил другу жестоких вещей. До него вдруг дошло, что собственное малодушие сделало его агрессивным,
– Прости меня… – пробормотал он и добавил: – Я не соображал, что несу.
Миотезоро молчал и мрачно глядел за горизонт.
Молчание сгущалось и становилось тяжким, как угрызения совести.
– Ладно, – сказал наконец Давид. – Я съезжу на этот чертов остров.
5
Остров Изгоев…
Мысль о том, что туда придется поехать, непрестанно крутилась у Давида в мозгу.
Прошло уже двадцать лет с тех пор, как страну разделили – так неблагодарные наследники, не способные договориться, делят наследство, накопленное за долгие годы.
Сначала посреди нескончаемых конфликтов по религиозным причинам отделился целый департамент.
Не прошло и нескольких недель, как уже другая фракция, враждебно настроенная к системе, решила воспользоваться расколом и обстоятельствами и тоже потребовала отделения.
Чем они руководствовались? Категорическим неприятием того общества, что развилось в результате коренной перестройки, общества, которое базировалось на прогрессе и сулило счастье всему населению.
По их мнению, технологии настолько далеко проникли в устои общества, что начали отрицательно влиять на образ жизни и менталитет людей, тем самым вызывая между ними отчуждение. Аргумент явно ложный.
Противникам новых технологий хотелось вернуться к прежнему образу жизни, естественнее и ближе к природе. Удивительно, но этот ретроградный проект привлек внушительную часть граждан, несомненно решивших примкнуть к любой точке зрения, которая предлагала альтернативу их внутреннему недовольству жизнью.
Вскоре этот вопрос разделил население на два враждующих лагеря, и люди, жившие бок о бок, возненавидели друг друга.
Сепаратисты решили занять остров вблизи континента – прежде там был необитаемый природный заповедник – и добились независимости.
Многие семьи распались: одни уехали на остров, и их стали называть Изгоями, другие остались на континенте и получили название Правильных. Все произошло очень быстро, и народ вдруг распался надвое. Для многих это стало настоящей драмой. Все связи были грубо разорваны, все мосты сожжены.
Шрамы не зарубцевались по сей день. Все старались позабыть, как двадцать лет назад вдребезги разлетелись их семьи. Эта тема была теперь табуирована. Все вели себя так, словно ничего не произошло. Об Изгоях никто не говорил. А главное, никто из Правильных не желал и шагу ступить на остров…
Работа в Министерстве безопасности имеет свои привилегии. Например, в течение часа получить визу, как и предвидел Миотезоро. В тот же день Давида приняли в паспортном бюро, расположенном в соседнем здании.
Глядя на Давида сквозь очки в металлической оправе, женщина с короткой стрижкой нахмурилась и предупредила, что ему предстоит войти в мир, где ничего нельзя предугадать заранее.
– Вообще-то, Изгои миролюбивы, но гарантировать ничего нельзя, поскольку никто не знает их реакций, – заявила она весомо, точно стояла в карауле. – Их внезапно может обуять гнев; какие бывают последствия, вы и сами понимаете.
– Серьезно? – сказал Давид, которому все это очень не понравилось.
Женщина бросила на него ледяной взгляд, говоривший: «По-вашему, я способна на такие шутки?»
– У них, в отличие от нас, нет имплантов эмоциональной регуляции, – уточнила она, – и порой они входят в штопор.
– Понятно, – покачал головой Давид.
Его собеседница говорила и держалась с ним настолько снисходительно и холодно, что в ее присутствии он чувствовал себя маленьким мальчиком.
– Чтобы их не раздражать, избегайте произносить при них слово «Изгои». Сами они называют себя диссидентами, сепаратистами. В чисто юридическом плане последний термин подходит им больше всего.
– Принято.
– И вот еще что: их территория может быть заражена любыми вирусами, потому что у них нет особых норм вакцинации, которые применяем мы к себе, а животные у них обитают на воле.
– О’кей, – отозвался Давид, спрашивая себя, удастся ли ему сойти на берег с этой галеры.
– А особенно остерегайтесь их фальшивой доброжелательности. Некоторые могут быть очень милыми, чтобы вас завербовать. Так что не слушайте ни этих сирен, ни их песен.
Давид послушно кивнул.
– Вопросы есть? – бросила она.
Сомнения есть, а вот вопросов нету. Ни один в голову не приходил.