От слабости тела появилась слабость духа. Не сумев в очередной раз напиться, Сэм думал, что вот сейчас для него на самом деле все кончено. Горло сжималось в болезненном спазме, а на глаза накатывали слезы. Он их не замечал.
Иногда, приходя в себя, он видел рядом Дина. Винчестер сидел на стуле и держал его за руку. Сэм видел на его коленях раскрытую книгу и с удивлением узнал по обложке Сэлинджера. Дин реагировал чутко, мгновенно отрывался от чтения и спрашивал, заглядывая в глаза:
- Как ты себя чувствуешь?
Но Сэму хватало сил только на то, чтобы попросить воды. Дин подносил стакан к его губам и поил, поддерживая голову. Он был единственным, кто приходил. Сэм думал, что бредит. В последнее время Дин приходил только для того, чтобы мучить его, поэтому его заботливость и сострадание внушали Сэму едва ли не больший страх, чем тот, что он испытывал, просыпаясь ночью от звонких щелчков подковок. Но прохладная влага вливалась в горло, остужала разгоряченные кашлем легкие и приносила с собой облегчение. И Сэм начинал сомневаться, Дин только ли его галлюцинация.
- Почему ты не работаешь? – как-то спросил он, когда стало немного легче.
- Сейчас ты – моя работа. Я не хочу, чтобы ты здесь загнулся. Мне, знаешь ли, лишние проблемы ни к чему.
В другой раз его терзали видения того, как Дин появляется ночью и снова его достает. Больное сознание уверяло, что это Дин виноват в том, что Сэму сейчас так плохо. Дин вырубил горячую воду, чтобы снова его достать, и заставил Сэма стоять под холодным душем. А сейчас пришел его добить. В очередной раз обнаружив его сидящим рядом, Сэм попытался отползти на край койки, но уперся лопатками в стену. Дин смотрел на него встревожено, но Сэму казалось, что он хищно скалится, понимая, что жертва никуда от него не денется.
- Зачем ты делаешь это?
Дин пересел на край койки и попытался закутать его в одеяло, но Сэм начал отбиваться от его рук. Ему казалось, что он достаточно силен, чтобы отбиться, но на самом деле он едва мог оттолкнуть ладони Винчестера.
- Зачем ты делаешь это? – тупо повторил он, потому что это было единственное, на что Сэм сейчас бы способен.
- Тише, Сэмми… Что я делаю?
- Ты мучаешь меня. Ты хочешь меня убить. За что, Дин?
Винчестер переменился в лице. Теперь в его глазах было такое раскаяние, что Сэм окончательно уверился в том, что все это бред.
- Прости меня, - торопливо заговорил Дин, - Прости. Я так боялся тебя потерять, что совсем не соображал.
Ответ поставил Сэма в тупик. Он даже забыл отбиваться.
- Ты? Боялся меня потерять? Но почему?
Дин не отвечал мучительно долго, глядя в пол. Сэму даже показалось, что он на самом деле ответил, но сам Сэм на мгновение выпал из реальности и пропустил его слова. Наконец, Дин поднял на его глаза и тихо сказал:
- Потому что ты мне нужен. Сам подумай. Если бы это было не так, стал бы я торчать тут целыми днями?
Сэм едва заметно улыбнулся сухими губами.
- Хорошо… Не бойся, я никому не скажу.
На лице Дина сначала нарисовалось недоумение, а потом он расплылся в широкой улыбке.
- Договорились.
*
Дина терзало чувство вины. Когда спала пелена безумия последней недели, он с ужасом понял: все то, что он сотворил с Джо и Сэмом, не прощается. И бесполезно доказывать, что на самом деле это был не он, а запертые внутри чувства и темные желания, вырвавшиеся на свободу в самый неподходящий момент. Всю последнюю неделю Дин смотрел на себя как будто со стороны, отстраненно наблюдая, как другой Дин Винчестер, темный, занимается тем, что методично разрушает его жизнь. И когда, насытившись, тьма отступила, он остался один на один с ее последствиями.
Джо продолжала на него дуться. Дин каждую минуту ждал, что вот сейчас Эллен придет убивать его за то, что он причинил боль ее любимой девочке, но все обошлось. Видимо, Джо не сочла нужным рассказать о том, что произошло между ней и Дином. А поскольку они и раньше могли не вспоминать друг о друге неделями, пауза в общении была принята, как само собой разумеющееся. Эллен, должно быть, решила, что пройдет какое-то время, и все вернется на круги своя. А пока Джо осела дома и взялась за идею выучиться у матери всем тонкостям автозаправочного и барного бизнеса. Иногда они с Дином пересекались в городе. Все же Энджелхоул был слишком маленьким, чтобы совсем не встречаться даже случайно. Обменивались вежливыми приветствиями и расходились.
Джон исправно уходил по утрам в автомастерскую, возвращался домой раньше обычного и вовсю играл роль заботливого отца. Дина теперь ждал горячий домашний ужин, заботливый родитель и спокойная обстановка. Это не могла не радовать. К тому же Джон, кажется, вполне стойко перенес очередную попытку наступить на больную мозоль в виде расспросов Дина о прошлом, и никаких тревожных признаков не подавал. Дин успокоился и решил, что все к лучшему.
Правда, был еще Сэм… Очнувшись от приступа темноты, Дин мгновенно начал себя грызть. Как и все, что происходило у него в душе, чувство вины навалилось по полной программе – тяжелой тушей и на каждое шевеление реагировало ноющей болью. Но он не мог не признавать, где-то очень глубоко, что все то, что он проделывал с Сэмом, ему нравилось. Хождение по грани, риск, то, что было нельзя – сейчас он оглядывал на все это, но вместе с виной испытывал и желание все это повторить. Но – при этом контролировать. Но было одно, что ему не нравилось совсем.
Дин довольно оперативно решил проблему с отоплением, но Сэм все равно заболел. Дин полагал, что аскетичный образ жизни, который Сэм вел почти всю жизнь, не пошел ему на пользу. Потому что Сэм вырубился так внезапно и сильно, что это привело Дина в замешательство. Высокий, физически развитый молодой мужчина в его представлении не мог взять и свалиться от одного холодного душа. Сэм же горел, как свечка, и с трудом различал реальность. Врач, которого Дин призвал на помощь, потом сказал:
- Похоже, у него была не самая легкая жизнь, да? Мальчику сильно досталось, вот организм и подвел.
Врачу было уже под семьдесят, и все, кто был моложе сорока, были для него мальчиками и девочками, включая и шерифа.
А Дин-то как раз отлично был в курсе, что же именно досталось Сэму, поскольку сам все это и устроил по большей части. Это стало последним, что окончательно привело его в чувство. Он как будто долго был под кайфом и не вполне осознавал, что делал, но наступило прозрение. Жаль только, что это наступило ценой здоровья Сэма.
Он попытался пристроить его в больницу, но получил отказ. Забрать Сэма из Каталажки он не мог, потому что момент для этого был позорно упущен. Единственное, что ему оставалось делать, так это попытаться устроить все должным образом, не выбираясь за пределы камеры. И плевать, кто и что скажет по этому поводу. Нрав шерифа знали все, а на крайний случай он придумал оправдание: покойники ему в Каталажке не нужны. Он все же надеялся, что до этого не дойдет. В наше время от простуды не умирают.
Дин не мог остановить службу, но старался заглядывать к Сэму как можно чаще. Благо, у него был предлог – инструкция, оставленная врачом. У него не было возможности сидеть возле его постели часами, но в каждый свой приход Дин старался облегчить Сэму жизнь, как мог: следил, чтобы он принимал все прописанные препараты, поил, бережно поддерживая голову, и принес со склада дополнительное одеяло. Сэм отчаянно мерз, и больше всего Дину хотелось раздеться и забраться к нему в постель, чтобы отдать собственное тепло – живое, здоровое тепло, которого хватило бы на них обоих. Сэм отказывался от еды, отговариваясь болью в горле, и Дин постоянно приносил ему то одно, то другое, пока не нашел то, что Сэм смог есть.