В детстве Дин часто допытывался у отца, как же так сложилось, что они с мамой развелись, и почему отец забрал его с собой? Дин вовсе не был наивным ребенком, не знавшим о жизни ничего. В муниципальном детском садике и потом в школе у него было множество друзей из неполных семей, но все они жили с матерями. И только он один – с отцом. И жалели его больше, чем других детей, и внимания уделяли больше, особенно работники социальных служб. Так что Дин давно сделал вывод, что отец-одиночка явление куда как более редкое, чем одинокая мама.
Сначала Джон отделывался от него фразой, что Дин еще слишком мал, чтобы понимать все сложности жизни. Потом, что он не обязан отчитываться о своих решениях, потому что дело Дина – выполнять, что велено, не задавать лишних вопросов и стать уважаемым в Энджелхоуле человеком. Дин выполнял, не задавал и искренне хотел стать, потому что отец всю жизнь был для него истиной в последней инстанции.
- А потом меня это достало. Понимаешь? Просто достало. Он ничего мне не объяснял, как будто я… бактерия какая-то.
Сравнение с бактерией насмешило Сэма, и он долго хихикал и не мог остановиться.
Когда Дину исполнилось двенадцать, и он въехал в чудное время пубертата, его перестали устраивать отговорки Джона. Они в первый раз сильно поссорились, и в это же время Джон в первый раз принялся искать утешение на дне бутылки с виски. В то время он работал шерифом, и расслабляться ему было особенно некогда, так что поиски вылились в пару-тройку лишних порций по вечерам и тяжелую мрачную задумчивость. Муштра усилилась, к тому же Джон начал учить сына стрелять, драться и водить машину. Помимо этого он принялся вкладывать в его голову мысль, что борьба со злом – наиболее достойное занятие для мужчины. От занятий Дин пришел в восторг, и во время тренировок вооруженный нейтралитет, который обычно царил между ними, превращался в подобие семейного тепла.
- Понимаешь, Сэмми, я решил, что на самом деле родители не развелись, а с мамой случилось что-то плохое. Какое-то зло добралось до нее. И я поклялся, что не допущу, чтобы это случилось с кем-нибудь другим.
- Скажи, а ты совсем ее не помнишь?
- Нет. Мне было четыре, но я не помню. Только иногда в памяти что-то такое всплывает. Кажется, она была блондинкой. И носила браслет со всякими такими штуками, с которым я любил играть. Помню, как она смеялась. А лицо забыл.
- Разве у вас нет фотографий?
- Нет. Отец сказал, что коробка с фотографиями потерялась во время переезда. Правда, наверное, потому что те фотографии, которые у нас есть, все сделаны в Энджелхоуле.
Дин вовсе не был бактерией. В четырнадцать он решил, что достаточно насмотрелся на отцовскую работу, и у него хватит сил разузнать о маме что-нибудь самому. А если не хватит сил, то он возьмет наглостью. Конечно же, в маленьком городе от всевидящего шерифского ока не укрылось ничего. Когда вечером отец вернулся домой чернее тучи и с порога заявил, что им нужно поговорить, Дин сразу просек, что его замысел раскрыт, а ему сейчас влетит по первое число. Пока Джон принимал душ. Он в своей комнате готовил аргументы в свою защиту – «Я уже взрослый» - и возможность побега к кому-нибудь из приятелей – выгреб и пересчитал всю мелочь. Но взбучки не было. Вместо этого Джон усадил его напротив за стол, поставил перед ним открытую бутылку пива и сухо рассказал, что Мэри Винчестер погибла после их отъезда, и года не прошло. Дин ушел к себе и проплакал всю ночь, хотя никому никогда в этом не признавался. Только сейчас – Сэму. На следующий день он и принял решение истреблять зло.
Услышав имя его матери, Сэм встрепенулся.
- Как ты сказал? Мэри?
- Да, Мэри Винчестер. А что?
- Мою маму тоже звали Мэри. Мэри Кэмпбелл.
Дин почесал в затылке.
- Ну… это ведь распространенное имя. Особенно на среднем Западе.
- Да… И все же странно.
- Знаешь, я столько всего странного на своей работе насмотрелся, что готов поверить в любое совпадение.
У Сэма жизненного опыта было ничуть не меньше, хотя он и был принципиально иного свойства. За свою жизнь он тоже видел множество разных совпадений, и каждый раз приходил к выводу, что это не более чем причудливый извив судьбы.
- Да, я понимаю, о чем ты.
После того разговора Дин все реже приставал к отцу с вопросами, но все равно каждый раз после того Джон уходил в алкогольную кому на несколько дней.
Закончив школу, Дин поступил работать в полицию. Когда пришла пора Джону уходить в отставку, в городе уже ни у кого не было сомнений в том, кто станет следующим шерифом. Дин принял бразды правления и вскоре приобрел репутацию усиленной копии Джона Винчестера. От его зоркого взгляда не укрывалось ничего, и поблажек он не делал. Его не только боялись, но и уважали. Только с личной жизнью все никак не складывалось. Люди считали, что это из-за сурового воспитания отца и отсутствия в жизни Дина материнской любви.
Сэм слушал его и видел отражение себя. Дин был такой же неприкаянный по жизни, лишенный чего-то важного, что дает человеку любящая семья. Он никак не мог себя найти и бросался в первое, что подвернется под руку. Сэм думал, что они как потерянные братья, проживающие одну жизнь на двоих – просто в разных проявлениях. И, наверное, только друг в друге они могли найти тепло, защиту и утешение.
И как Дин брал его за руку в тяжелые моменты рассказа, так и Сэм сжал сейчас его ладонь, как бы говоря безмолвно: я здесь, с тобой, и никуда не денусь.
*
Утро было тяжелым, но виноват в этом был отнюдь не алкоголь. Печень у Дина была семейная, винчестеровская, способная выдержать куда большую нагрузку, чем четыре банки пива. Сложнее было с чувствами. Ибо чувства вопили на все лады: что-то здесь не так, проверь, узнай правду, посмотри, ведь все сходится. Дин и раньше ощущал тревогу и напряжение в мозгах в некоторые моменты общения с Сэмом, но после их ночного разговора это ощущение мучило его беспрестанно. Вернувшись домой, он так и не смог заснуть.
Придя в управление, он заперся у себя в кабинете и принялся составлять запросы о выяснении личности Сэма Кэмпбелла. Он знал, что пройдет совсем немного времени, и он получит все ответы. Но не знал, что будет с ними делать.
========== 11 ==========
Болезнь ушла, и Сэм почувствовал себя намного лучше. Дин снова начал выводить его на прогулки, но сейчас из тупого хождения по кругу они превратились в острое удовольствие для обоих. Когда препоны недоверия были сняты, Сэм и Дин наконец-то начали узнавать друг друга. Сэм постоянно расспрашивал его о детстве, о Энджелхоуле, о работе шерифа. Дин с удовольствием пускался в длинные рассказы о себе и работе, но об истории города толком ничего рассказать не мог. Сэма это безмерно удивляло: как же было возможно прожить на одном месте больше четверти века и ничего о нем не узнать. Сам он перед тем, как отправится сюда, ознакомился со всей информацией, которую смог найти в интернете. Иногда ему удавалось выкроить несколько долларов, чтобы пойти в интернет-кафе и поползать по всемирной паутине, и он никогда не отказывал себе в этом удовольствии. И щедро делился знаниями с Дином. Тот слушал, не перебивая, и как-то принес книгу по истории Энджелхоула. На титульном листе стоял библиотечный штамп, вызвавший у Сэма улыбку. В его представлении Дин был не из тех, кто может быть завсегдатаем библиотеки.
Дин изменился так сильно, что порой Сэм сомневался, а его ли он знал все это время? Новый Дин был внимательным и заботливым. Во время прогулок постоянно спрашивал, не устал ли он, не замерз ли. Теперь он приходил каждый вечер и неизменно приносил с собой пиво или что-нибудь вкусненькое. За разговорами время летело незаметно, и уходил Дин уже под утро. И каждый раз Сэм спрашивал:
- Ты не боишься, что нас застукают?
И Дин каждый раз отвечал:
- Пофиг. А если будут языки распускать, я их быстро укорочу. И вообще, Сэмми, это не твоя проблема. Твоя задача – спокойно досидеть и ни во что не вляпаться. А с остальным я разберусь.