— Это нарушение прав человека! — попробовал вмешаться представитель администрации.
— Какого еще человека? — заорала толпа.
— Бог на небе, начальство в Москве, а мы тут сами по себе! — Своеобразно, но четко сформулировал народ принцип «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», или «Бог высоко, барин далеко».
— Я здесь родился и всю жизнь живу! Не дадим нас грабить! — закричал статный дед, которого я как раз в этот момент рисовала. Толпа одобрительно зашумела.
— У нас скот воруют!
И все началось сначала.
Мне стало жарко, и я ушла.
Тетя Маня уже накрыла на стол и ждала меня. На столе не было ни одного свободного места, даже не видно какого цвета скатерть. Если хозяйка опять надеется, что я все это съем, то зря. Хотя от салата не откажусь.
— Добрый день, тетя Маня. Вы не видели моего дедушку?
— Он с утра на кладбище у Михаила был, я ему могилу показала. Недавно домой приходил, выпил кефир, и снова на кладбище.
— Вы на него не обижайтесь, он сейчас немного не в себе, расстроился очень.
— Я и не обижаюсь.
После обеда я помогла вымыть посуду, несмотря на протесты хозяйки, и пошла во двор под навес из виноградника. Спустя несколько минут ко мне вышла тетя Маня в нарядном платье, с серебряными тенями на веках и ярко-малиновыми губами. Боевая раскраска под царицу Клеопатру. Она уселась передо мной на лавку, сделала каменное лицо и, почти не разжимая губ, произнесла: «Рисуй!». Если я такой ее нарисую, то вся станица смеяться будет.
— Видите ли, тетя Маня, в вашем лице не хватает естественности…
— Не мудри, скажи, что надо сделать?
— Умыться!
Моя натурщица подошла к бочке с дождевой водой и смыла тени и помаду.
— Так лучше? — спросила она.
— Значительно!
Она снова села передо мной, но ее лицо было по-прежнему каменным. Надо что-то делать. Попробую ее разговорить, она успокоится, а я что-нибудь полезное узнаю.
— Тетя Маня, почему в станице возле многих домов на асфальте нарисованы разноцветные дорожки?
— Это путь к невесте. Если в доме есть девушка на выданье, то возле дома надо нарисовать дорожку. Так девушка быстрее замуж выйдет, — совершенно серьезно объяснила тетя Маня. — У меня дочерей нет, только один сын, поэтому и рисовать дорожки у дома мне не надо.
Приеду домой, обязательно расскажу об этом Елене, пусть распишет свой подъезд под хохлому. Глядишь, принц-то и появится.
— Надумала я дерево изничтожить, персик. Прямо под окном растет, свет застит, — рассказывала о своих делах хозяйка. — Приколотила в прошлом году на него умывальник, думала, оно само засохнет. И что? Зацвело в этом году буйным цветом, урожай будет невиданный. Жалко теперь его рубить, пусть растет. Муж его посадил, когда сын родился. Только он по пьяни его не в том месте посадил.
— Отметил событие? Как там: построить дом, воспитать сына и посадить дерево, — сказала я и перевела разговор в нужное мне русло. — Тетя Маня, скажите, есть местные исторические достопримечательности? Мне бы хотелось их нарисовать.
— Полно. Рисуй, сколько хочешь. Самый знаменитый — Холодный овраг. Там в войну немцы массовые расстрелы устраивали. Ночью там до сих пор земля шевелится и крики слышны.
— Я успею до ночи туда сходить?
— Успеешь. Иди по трассе, через полчаса слева его и увидишь. Возьми с собой цветы — у калитки сорви, положишь к памятнику.
— Спасибо.
В это время за калиткой раздались смех, грохот, крики и звуки гармошки. Мы с тетей Маней не сговариваясь отвлеклись от процесса написания портрета и выглянули на улицу.
По дороге пятеро мальчишек-подростков волокли на веревке железный таз, в котором сидела молодая девушка. Вслед за ними шли гармонист, толпа веселых гостей, жених, невеста в белом платье и фате. Вся эта компания пела, плясала на ходу под гармошку и подталкивала таз с девушкой, если кто-то решал, что ее тащат слишком медленно. К моему большому удивлению, девушка в тазу совсем не выглядела опечаленной.
— Что это?! — в ужасе спросила я.
— Свадьба, — невозмутимо ответила мне тетя Маня.
— Я вижу, что свадьба! Почему с бедной девушкой так обращаются?
— Это старшая сестра жениха, и она не замужем.
— Ну и что?
— Если младший брат женится, а его старшая сестра еще не замужем, то положено ее по улице в корыте протащить.
— Она еще совсем молоденькая, ей, наверно, лет девятнадцать!
— Восемнадцать. Они с братом близнецы, но она на двадцать минут старше, значит, обычай надо соблюдать.
— Если она сегодня тоже замуж выйдет?