Меня прижали к грязной стене между первым и вторым этажами, потная ладонь все еще зажимала мой рот. Закричать не удается. Пора вспомнить какую-нибудь молитву. В голову почему-то пришли только Зевс и Осирис. Вот когда пожалеешь, что выросла в семье атеистов. Ладно, пусть будет Осирис. Слава тебе, Осирис, Бог Вечности, царь богов, чьим именам числа нет, чьи воплощения святы. Ты — сокровенный образ в храмах… Нашла удачное время Книгу Мертвых цитировать. Воздуха не хватает, только бы не потерять сознание. Пока не хлопнулась в обморок, сохраняется видимость, что я держу ситуацию под контролем.
На первом этаже у двери еле-еле горела пыльная лампочка, и мне смутно удалось посмотреть на троих молодых парней, которые меня держали. Совсем еще хилые дети, но их трое. Я их видела впервые в жизни. Кажется, они будут и последними, кого я в своей жизни увижу. Если я правильно оценила ситуацию, то эта самая жизнь у меня скоро закончится вот в этом самом подъезде.
— Держи ее крепче, — сквозь звон в ушах расслышала я. Воздуха сильно не хватает.
— Перетягивай ей руку…
— Возьми шприц…
Парни действовали слаженно, мою руку выше локтя перехватил жгут. Я скосила глаза и увидела нацеленный на меня шприц. Я с детства боюсь уколов! Это надо такое придумать — смерть от передозировки! Да я и курить-то никогда в жизни не пробовала! Это общеизвестный факт — в России не курю я одна. К сожалению, кроме моих родителей, этому никто не поверит. Завтра мой труп найдут, и сомнений, отчего я умерла, ни у кого не возникнет. Представляю реакцию в университете коллег и студентов! Уважаемая профессор Миля Николаевна Леонова скончалась в грязном подъезде! Нашла место! Обхохочешься, ой, держите меня трое. Вообще-то, они меня и держат… Наступила последняя минута в моей жизни, чудес не бывает, а родные правоохранительные органы всегда появляются после совершения преступления, а не до него.
Внизу хлопнула дверь, и на лестнице появился человек в форме. Я скосила глаза от страшного шприца на пошедшего. Наркоманы тоже замерли. Вот это удача — я его знаю, это он в квартире Кросова принял меня за оживший труп! Я могу узнать любого человека даже при таком слабом освещении, если видела хоть мельком. А этого не только видела, но и обнималась. В темноте на ощупь узнаю.
Парни, державшие меня, повернулись к нему. Я тут же всадила зубы в руку, которая зажимала мой рот, ладонь отдернулась, а я громко заорала:
— Витек! Это я, Миля! Мы поженимся и свадьбу в морге сыграем!
Не знаю, что подумали после моих слов наркоманы, но Витек не растерялся.
— Шли бы вы, парни, отсюда.
Наркоманы не стали препираться и двинулись по лестнице, таща меня за собой. Повезло мне, что они малолетние, не стали связываться с Витьком. Были бы постарше, наверняка бы эта сцена так быстро и мирно не закончилась.
— Э, нет, девочку мне оставьте.
Меня отбросили на ступеньки, и через несколько секунд мы с Витьком остались одни. Наркоманы шустро унеслись из подъезда. Хоть их трое, а Витек один, но он в форме, у него пистолет, а против лома, как всем известно, нет приема.
— Почему они убежали? — тупо спросила я.
— Испугались.
— Ну, я пойду. Спасибо.
— Иди. Думаешь, твои друзья тебя у подъезда дождутся?
Я остановилась и присела на ступеньку:
— Я лучше здесь посижу.
— Дозу не поделили?
— Чего?
— Я спрашиваю: какого черта молодой девке надо в два часа ночи в темном подъезде в обнимку с тремя наркоманами?
Я молчала. Еще никак в себя не приду и реакция замедлена. Надо же, он решил, что я нахожусь в его подъезде добровольно. Да будь моя воля, ноги бы моей здесь не было! На белом свете есть места лучше этого вонючего подъезда, и общество лучше, чем сбежавшие наркоманы. Витек привалился к стене и брезгливо меня разглядывал.
— Ты ведь дочь судьи Галины Анатольевны Леоновой?
— И прокурора Николая Алексеевича Леонова, — подтвердила я. Выяснил, значит. Я и не скрывала. Такие вещи сложно скрыть.
— Родители знают, что у них дочь-наркоманка?
— Что?!
— Что слышала. Ведешь себя как дешевая потаскуха. Если уже исполнилось восемнадцать, то думаешь, что все можно?
— Мне двадцать семь!
— Поздно начала!
— Разве я с тобой спала? Или мы одним шприцем кололись? Что ты на меня взъелся?
— Привык доверять собственным глазам.
— Ты же ничего не видел! Я шла по улице, меня схватили эти трое, затащили в подъезд и хотели вколоть какую-то дрянь!
Почему-то считается, что если женщина попадает в плохую историю, то значит, она сама во всем виновата. Девушка ходит гулять без няни? Кошмар! Она познакомилась с парнем без рекомендательного письма? Ужас! У нее тушь на ресницах и помада на губах? Неслыханно! Она в короткой юбке? Позор! У нее неприятности? Так ей и надо! Доказывать, что ты мирно шла по улице и никого не трогала бесполезно.
Витек криво ухмыльнулся, по-прежнему не отводя от меня глаз.
— Чудеса, да и только, — сквозь зубы сказал он. — Бывает же такое! Невинная девочка-ромашка из хорошей семьи решила в два часа ночи подышать свежим воздухом в темном переулке. И она еще удивляется, отчего у нее неприятности!
— К счастью появился рыцарь в сверкающих доспехах и спас бедняжку, — продолжила я. — Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец!
Витек отвернулся и стал подниматься по лестнице:
— Счастливо оставаться. Привет друзьям. Желаю приятно провести вечер.
— Не бросай меня здесь, стой!
Я вскочила и побежала за ним, перепрыгивая через две ступеньки. Его поведение отличается предсказуемостью и наличием большого количества штампов, но это все же лучше, чем полная неожиданностей компания наркоманов. Нагнала я его на следующей лестничной площадке. Он уже открыл дверь и преспокойно входил в квартиру. Я вцепилась в дверную ручку.
— Ты что, ничего не понял? Меня убить хотели! Почему ты мне не веришь?
Витек замешкался, потом повернулся и втянул меня в квартиру.
— Делаю это из уважения к твоим родителям. Они не заслужили такую дочь, как ты.
Витек пошел на кухню, а я двинулась за ним по пятам. Оставаться одной мне не хотелось, уж лучше выслушивать язвительные замечания Витька, чем снова попасть в крепкие объятия наркоманов. На кухне кипел и пыжился на плите старый эмалированный чайник.
— Так я и знал, что забыл выключить плиту, — пробормотал Витек. — Обычно я забываю выключить свет в прихожей…
До меня начало доходить.
— Ты вспомнил, что оставил на плите чайник и вернулся домой? Какая же я везучая!
— А я — нет. Так что звони своим родителям, пусть они за тобой приезжают.
— Не надо родителям! Не хочу, чтоб они узнали.
— Ладно, — легко согласился Витек. — Они не узнают. У тебя еще есть шанс встать на путь истинный.
— Спасибо, отец родной, век буду благодарна.
— Не кривляйся.
Витек снова пошел в прихожую, а я опять хвостиком потопала за ним.
— Я тебя закрою. Никуда не выходи, никому не открывай. Ключи у меня есть, так что я сам дверь открою, когда вернусь днем.
— Никуда не уйду, — пообещала я.
— Уйдешь — тебе же хуже будет.
Знаю, мог бы и не говорить. Буду сидеть здесь тихо, как мышь в погребе. Не очень-то хочется снова нарваться на какую-нибудь неприятность в виде поджидавшей у подъезда компании наркоманов. Но ограничений нет. Неприятность может случиться, если сюда явится ревнивая жена хозяина. Если она проснется, то мне несдобровать. Витек ее не предупредил, что у них гости, и она запросто может стукнуть меня чем-нибудь твердым и тяжелым.
Как правило, если возле меня появляется интересный мужчина, например, такой, как тот парень, которого я сдуру приняла за студента, то рядом с ним, откуда ни возьмись, возникает ревнивая беременная жена, за подол которой цепляются малые дети. Мою подругу Янку этот факт никогда не останавливал, но ведь женщины разные бывают. Очень хотелось бы узнать, женат ли тот парень? На мой взгляд, он не похож на человека, обремененного семьей, детьми, и домашними делами. Чего это я опять про него вспомнила?