Таяли ряды защитников. Но Тула держалась.
Турки стали обстреливать Кремль раскаленными ядрами, стремясь хоть так вызвать пожар в городе. Раскаленное ядро пробивало крышу и начинало все поджигать внутри дома. Но люди тут же заливали его водой и начинавшийся пожар. Иногда это не сразу получалось, но все пожары были потушены. Слажено работали пожарно-спасательные команды тульских улиц. Янычары хотел теперь артиллерией выбить Никитские ворота или разрушить стену. Непрерывно стреляли пушки. От ворот, при каждом попадании, летели щепки в разные стороны, от башни и стен разлетались обломки кирпича и камня.
Не выдержали Никитские ворота и стали разваливаться. У них уже выросла приличная гора турецких ядер. Начала разрушаться и стена между Никитскими воротами и Никитской башней. Пролом становился все больше и больше.
Эх, сейчас бы вылазку сделать, пушки атаковать, и если не взорвать, то забить их затравочные отверстия свинцовыми гвоздями и все нету у них более артиллерии, так, только музейные экспонаты. Но не было сил у туляков для вылазки, да и татары опасались сломя голову на Тулу лезть. Уже поняли, что тут не пирогами, а свинцовыми розгами угощают. Пока татары ждали, что вот-вот стена рухнет, а она все стояла. Да, пролом был, но на коне в него не пролезешь, а татарский воин без коня это недоразумение одно. Он ногами редко ходил, все верхом на коне. Да и в ворота только пеший воин пройти мог, а у янычар тоже пыл поостыл. Погибло много. Да и заметили туляки, что татары начали суетиться. Неужели помощь идет?
Пока суд да дело, стало темнеть. Защитники Тулы валились с ног от усталости, но надо делать дело. Все от мала до велика собрались у проломов. Одни подтаскивали камни, другие выкладывали стены, вместо ворот. Третьи разбирали дома, включая воеводскую избу, и несли бревна к пролому в стене и заделывали пролом. Начало светать.
Все! Всем по местам стоять. Готовимся к бою. Митька прибежал к пушке. У нее спал старик весь израненный кусками кирпича и камня. Его не стали тревожить. Его меткие выстрелы были более нужными в бою, а камни таскать помоложе найдутся. У Митьки, да и других его товарищей слипались глаза, подкашивались ноги от усталости. То и дело падала голова и, то один, то другой впадали в забытье. Но с боевых постов никто не уходил.
В татарском лагере было тихо. Сначала осторожно, потом все смелее и смелее народ начал выглядывать и разглядывать поле боя и татарский лагерь. Было тихо. Никто не стрелял, не кричал. Что случилось?
Воевода выслал разведчиков. Те быстро вернулись и сказали, что татары ушли. Но воевода приказал, всем стоять на своих местах. Из города не выходить. Помните, как под Козельском, вроде ушли татары, обрадовались, вышли, а они выскочили, да всех перебили. И головы их в большую кучу у города сложили. Я не хочу, чтобы ваши головы тоже в куче лежали. Сидим. Ждем. Пока есть возможность отдыхаем. Неизвестно. Как там повернется. Выставить усиленные караулы и всем отдыхать. Митька лег около своей, да она ему уже стала своей, родной, пушки, вытянулся и провалился куда-то в теплую и уютную пустоту.
Он проснулся от того, что все кричали: «Ура-а-а!!!». Выглянув из башни, он увидел много всадников, которых приветствовали туляки со стен, а те, в свою очередь, приветствовали туляков. Наши!!!
Куда подевалась усталость. Митька кубарем скатился по лестнице. Все ворота еще закрыты. Вылезти из Кремля можно только пробравшись через завал разбитой стены. Он ужом проскочил между бревнами и выскочил из Кремля. У стены валялись ядра, бревна, обломки лестниц убитые татары и туляки. Все напоминало о вчерашнем дне.
Митька подбежал к всадникам.
– Татары где? – услышал он вопрос.
– Так ушли, наверное. Узнали, что вы тут рядом и ушли.
– Какой дорогой?
– Да, вот этой. Муравский шлях называется.
– Покажешь?
– Конечно.
– На коне ездить можешь?
– Да я казак, – обиженно сказал Митька.
– Ладно, не обижайся.
Ему подвели коня, Митька вскочил на него привычным движением и тронул поводья.
– За мной.
Дорога, по которой отходили татары и так была видна по брошенным повозкам ядрам и прочим вещам. Особенно много было брошено вещей и даже пушки у переправы через реку Упу. Там крутой спуск, на котором все у татар ломалось и переворачивалось. И чего тут только не было и пушки, и порох, и награбленное добро, убитые верблюды и кони. Но татар не было, они уже ушли дальше. К Митьке подъехал молодой воевода в доспехах и сказал: