Москва встретила нас унылой погодой. На небе были тучи и моросил маленький дождик. Саша решил меня проводить. Я не возражала – тащить чемодан на пятый этаж, пусть даже может и на лифте (если работает) не хотелось. Состояние было сонное и ленивое.
- Машка, хватит грустить. Хватит спать. Ты ж теперь красотка.
- А раньше не была? – посмотрела я на бывшего мужа.
- И раньше была. Ты всегда самая красивая.
- Но это не мешало тебе мне изменять, - не упустила я возможности подколоть. Сашке нечего было сказать, поэтому повисло неловкое молчание.
Такси остановилось около моего подъезда. Я взяла сумку и пошла набирать код. Такси уже уехало, Сашка брал наши чемоданы, когда ко мне подбежали двое. Один вырвал мою сумочку, другой зажал рукой рот.
- Соскучилась? – провел второй пальцем по моей щеке.
Сашка бросил вещи и кинулся мне на помощь. Почему-то мелькнула мысль – странно, что нападают, когда я не одна. У одного мелькнул нож. Меня бросили на землю. Сашка смело дрался с двумя нападающими – как в американском кино – только отбросит одного, подбегает другой. С ним справится – встает первый. Я взяла валяющийся рядом камень и ударила одного из них, когда он оказался рядом. Потом все развивалось так стремительно, что я ничего не могла понять. Один взмахнул ножом, задев Сашку, второй поднялся от моего удара и они убежали, бросив мою сумку.
- Сашка, ты как?
Сашка держался за пораненную руку. Через пальцы капала кровь. И вид у него был ошарашенный. Как будто он не понимает, что случилось.
- Он меня порезал.
- Я вижу. Очень больно? Может, скорую?
- Он меня порезал, - повторил Сашка. – Нет, скорую не надо. Пойдем домой?
- Пошли.
Саша.
Я не понимал, зачем надо было меня резать, пока мне не позвонил Миша. А Миша мне позвонил минут через 15 после побега его дружков. Мы как раз вошли в квартиру, и Машка побежала искать бинт.
- Какого? – начал я громко, но потом снизил тон.
- Не понимаешь? Чтоб вызвать жалость. Ты защитник в ее глазах. Что еще надо? Изображай больной вид, но не переусердствуй – женщины не любят, когда мужики слишком плачут. А вот она зря за камень взялась. За это доплатить придется.
Я подавил вздох и повесил трубку. Везде одни деньги. Машка вошла в комнату и быстро закрепила бинт на моей руке.
- Чай? - предложила она. Если я соглашусь, то после чая придется удалиться.
- Кто эти люди? Ты их знаешь? – решил я завести беседу.
- Нет. Первый раз вижу.
- А почему один из них спросил соскучилась ли ты?
- Не знаю. Больные люди. Надо в милицию звонить.
- Не стоит. Что мы им скажем? Кто-то на нас напал? Да и как их найдут? Только работы людям подкинем. Так нельзя. Лучше ты мне расскажи все и мы что-нибудь придумаем.
Машка долго колебалась. Было видно, что ничего рассказывать она не хочет, но и другого выхода не видит.
- Мне кто-то звонил. Потом писал на почту. Какой-то Женя, как он сказал. Из тюрьмы. А теперь, видимо, он вышел и как-то меня нашел.
- Я тебя одну не оставлю.
- А что делать? Я не хочу жить под чьим-то присмотром. Вернее, ни под каким присмотром я жить не хочу.
- Это что, лучше умереть что ли? Маруська, Маруська, странный ты человек. Давай я хоть сегодня с тобой останусь. Приставать не буду.
- Я не хочу, чтоб ты оставался. Но если тебе плохо, то можешь остаться.
- Почему мне плохо?
- Например, рука болит. Или голова кружится. Так бывает при сильных порезах.
- Да, мне плохо. Я останусь?
- Только спать будешь на полу. Диван у меня один.
- Заметано.
Пока Машка мылась, нашел йод. Накапал в стакан с водой и выпил. Всегда действует. Потом лег на пол, предварительно, смочив лицо водой. Когда Машка вошла в комнату, я как бы постанывал во сне.
- Саша. Саш, - подергала она меня.
- Что?
- Все нормально? Ты как себя чувствуешь?
- Не очень.
Она тут же побежала за градусником. Померили температуру – 38.
- Ложись на диван. Быстро. Пей, - принесла она мне чай с лимоном. – И постарайся уснуть. Я лягу на полу.
- Маш, ты чего? Нет, уж лучше я на полу посплю.
- Хорошо, я буду рядом. Спи.
- Обними меня.
Она обняла. Не знаю, почувствовала ли она мое возбуждение, но спать не хотелось совсем. Не заметно для себя я уснул.
тюрьма
Маша.
Что же я делаю? Дура. Вначале Америка гребанная, потом сегодня оставила его. Вот о чем я думаю? Надо прямо сегодня идти в кафе. А то уволят, и останусь я один на один с кредитом, взятым в банке, чтоб расплатиться с Сашкой. И вчера было очень страшно. Очень. И синяки остались. Но почему-то было ощущение какого-то кино. Как будто я участвовала в каком-то спектакле. И масса деталей, после обдумывания показались странными.