И ждала свою весну.
В тот день она, как обычно, неторопливо шла на работу. Но какое-то светлое, совсем ниоткуда, нипочему щемящее чувство, а скорее — предчувствие, непонятно, невнятно и радостно перебивало простые, привычные мысли о предстоящем трудовом дне.
Юля четвертый год работала аппаратчицей на Московском телеграфе. Работа чистая, для Юли совсем нетрудная. Она пришла сюда ученицей после школы. В институт не захотела, потому что так и не решила, кем хочется быть. А телеграф рядом с домом, и все время висит объявление: «Требуются ученицы…» Мама, Валерия Николаевна, даже рада была, что ее робкая Юленька так быстро определилась. Мама боялась, что Юля будет, как она потом говорила, «рваться в заоблачные выси» и страдать от несбывшихся желаний. Сама Валерия Николаевна тридцать лет проработала в районной библиотеке и считала себя благополучным человеком — всю жизнь она занимается своим любимым делом. Это же такое счастье!
Среднего роста, худенькая, бледная, скуластенькая, с острым коротким носом и круглыми карими глазами, Юля под чужими взглядами еще больше сжималась, опускала голову, обижалась на себя за свою скованность. Она всегда знала, что некрасива. Но не старалась выглядеть лучше, чем есть, — не красилась, не делала модную прическу, густые и прямые черные волосы мама сама подравнивала ей ножницами.
Юля много читала. А когда не читала и не работала, она молча мечтала увидеть себя совсем другой, чем была, но не знала, как изменить свою жизнь, чтобы стать той, другой, какая нравилась ей, — сильной, веселой, уверенной в себе. Ужасно хотелось легко и непринужденно перебрасываться шутками с подругами, с приятелями Юлиных подруг, которые ждали девушек у выхода после конца смены. А она боялась показать, как ей бывало смешно, когда шутили другие: краснела, скрывала, что хохотушка, смешинки так и прыгали в ее опущенных глазах.
В тот день, когда прохожие с влажными, потяжелевшими носами — весна — это насморк, товарищи вороны, — недоверчиво смотрели под ноги, чтобы не оступиться на скользких, чуть присыпанных песком тротуарах, и солнце еще не выбралось из-за домов, хотя Юля уже чувствовала, как пахнет солнцем воздух, в тот достопамятный день, непонятно почему, старый ветвистый тополь во дворе телеграфа был, как елка в серпантине, весь в телеграфных лентах. Они обвивали его ветви, свисали с них как белые пружинки. Ветер срывал их, и они летели с ветки на ветку, словно светлые птицы, и, как белые кораблики, гонимые ветром, скользили по снежному насту грязного двора.
Юля остановилась напротив тополя. Никто не смотрел на него, кроме Юли. Одна среди торопливых людей, она удивленно моргала короткими черными ресницами. Она думала не о том, почему вдруг на тополе оказались телеграфные ленты, она просто приняла это как перст судьбы: высокий весенний тополь слал ей телеграмму. Юля приняла ее.
Это была первая в ее жизни личная телеграмма ей.
Тополь сообщал: вижу солнце зпт горы зпт тайгу зпт приезжай тчк.
Без подписи.
Юля никогда не опаздывала на работу. Даже теперь она посмотрела на часы: пора. И улыбнулась тополю. Перешла дорогу, прошла мимо него, не тронув ни одной ленты.
Большая, просторная, светлая, теплая комната. Тихий журчащий звук аппаратов. Юле стало страшно, что так может быть у нее всю жизнь. И еще ей показалось, как будто она всех обманула: получила и прочитала чужую телеграмму.
Но если эта телеграмма ей?..
В начале лета она поехала и увидела тайгу, горы, солнце. Первое солнце на новом месте. Каждый вспоминает теперь свое. А Юля — солнце.
Старый паровоз привез целый состав молодых строителей рано утром. На прощанье хрипло, задушевно свистнул. Юля оглянулась. Паровоз выпустил из широкой трубы белые клубы пара, они сразу порозовели в рассветной полоске неба. И вдруг вслед за растаявшим паром, словно прямо из черной горластой трубы, выкатилось красное солнце. Состав медленно набирал скорость, а оно повисло над вагонами, будто только что родившееся в паровозной топке, молодое и умытое холодным ветром. Сибирь.
Сибирь!
Как она решилась? Хрупкая, деликатная, с мечтательными темными глазами, Юля не похожа на тех могучих, с широкой белозубой улыбкой плакатных молодых строителей, которые покоряют Сибирь. Но именно такие боевые ребята и девчата, крепкие, горластые комсомольцы, были рядом с Юлей — точнее, она была среди них. И Юле стало хорошо, как никогда раньше. Их сила, их уверенность становились ее силой. Вот так.