— Какие у вас очаровательные дети, — сказал Доктор мамаше-утке, которая с гордостью глядела на них. — Как хорошо, что они смогли получить назад свои игрушки. Было бы просто ужасно, если б они их лишились.
— Да, они очень привязались к этим камушкам, — сказала утка-широконоска. — А кстати, вы смогли узнать, что они из себя представляют? Я же вам писала, что нашла их внутри устричной раковины.
— Это жемчужины, — ответил Доктор. — Они стоят очень много денег. Женщины в городах носят их вокруг шеи.
— Интересно, — сказала птица. — А почему же их тогда не носят женщины в деревне?
— Трудно сказать, — ответил Доктор. — Наверное, потому что они очень дорогие. За любую из этих жемчужин можно купить хороший дом и участок земли с садом.
— Может быть, вам тогда лучше оставить их у себя? — спросила утка-широконоска. — А моим детям я найду какие-нибудь другие игрушки.
— Ну что вы, — сказал Доктор, — благодарю вас. У меня уже есть дом и участок земли с садом.
— Послушайте, Доктор, — вмешалась Даб-Даб, — но ведь вам совсем не обязательно покупать на эти деньги второй дом. Они вполне бы могли пригодиться на что-нибудь еще.
— Они нравятся маленьким утятам, — сказал Джон Дулитл. — Зачем же я буду забирать их у них?
— С таким же успехом они могут играть шариками из розовой замазки, — фыркнула Даб-Даб.
— Замазка ядовита, — заметил Доктор. — А утятам нравится, что жемчужины такие красивые. И не будем больше об этом говорить. Но, — добавил он, обращаясь к мамаше-утке, — я был бы вам очень признателен, если бы вы могли рассказать мне, где можно найти еще немного таких жемчужин.
— Но я не знаю, — сказала утка. — Я даже понятия не имею, как они могли попасть в эту раковину.
— Жемчужины всегда находят только в раковинах, если вообще находят, — сказал Доктор. — Но такие раковины редки. Вот это меня как раз и интересует больше всего — как образуются жемчужины. Говорят, они формируются вокруг песчинки, которая случайно попадает в раковину моллюска. Я надеялся, что вы сможете дать мне какие-нибудь сведения об этом — ведь моллюски это ваша еда.
— Боюсь, что не смогу вам помочь, — проговорила утка-широконоска. — Сказать по правде, я нашла эти раковины здесь на скале. Какая-то другая птица оставила тут целую кучу. Она съела сколько смогла и улетела, а они до сих пор там лежат. Если хотите, можно пойти расколоть парочку. А вдруг в них тоже есть жемчужины.
Они перешли на другую сторону маленького островка и стали вскрывать раковины, разбросанные по камням. Но ни в одной из них не оказалось ничего похожего на жемчужины.
— А где здесь поблизости есть устричные отмели? — спросил Доктор.
— Между этим островом и следующим, — ответила утка. — Вообще-то я сама не собираю раковин, потому что не умею глубоко нырять. Но я видела, как другие птицы промышляют на этом месте — вон там, на полпути между нашим островом и тем маленьким.
— Отправлюсь-ка я туда, Доктор, — сказала Даб-Даб, — и поныряю немного. Я ведь могу довольно глубоко нырять, хотя я и не утка-нырок. Может быть, я сумею разыскать для вас несколько жемчужин.
И Даб-Даб в сопровождении утки-широконоски отправилась на отмель.
Добрых полтора часа верная домоправительница ныряла за раковинами и приносила их Доктору на остров. Оказалось, что вскрывать раковины — весьма увлекательное занятие, ведь никогда не знаешь заранее, что там найдешь. Но, увы, в тех раковинах, которые приносила Даб-Даб, не удалось обнаружить ничего, кроме устриц различной степени упитанности.
— Попробую-ка я понырять сам, если там, конечно, не очень глубоко, — сказал Доктор. — Когда я был мальчишкой, у меня довольно неплохо получалось вылавливать шестипенсовики со дна бассейна.
Доктор со своими зверями погрузился в каноэ и погреб в направлении устричной отмели. Приплыв на место, он разделся и, недолго думая, нырнул в прозрачную зеленую воду, тогда как Джип и Габ-Габ наблюдали за ним с неподдельным интересом.
Но когда Доктор, отдуваясь и фыркая, как морж, выплыл на поверхность, оказалось, что вся его добыча — это полный рот морских водорослей.
— Посмотрим теперь, что получится у меня, — заявил Джип. И еще один ловец жемчуга отважно прыгнул за борт.
Тогда Габ-Габ вдруг заерзал на месте и, прежде чем кто-нибудь смог его остановить, тоже плюхнулся в воду. Поросенок, как топор, пошел на дно, тут же по уши зарылся пятачком в ил и остался торчать вверх ногами. Так что Доктору пришлось, еще толком не отдышавшись, нырять за ним и вытаскивать его обратно. Все звери в каноэ пришли в такое возбуждение, что даже белая мышка, и та уже собралась нырять, и только печальный опыт поросенка заставил ее изменить свое решение.
Впрочем, Джипу все-таки удалось вытащить на поверхность несколько маленьких раковин, но жемчужин в них, конечно, не оказалось.
— Неважные из нас получились охотники за жемчугом, — сказал Джон Дулитл. — Правда, может быть, никакого жемчуга здесь больше нет.
— Нельзя останавливаться на полдороге, — сказала Даб-Даб. — Я уверена, что там еще полно жемчужин — ведь отмель такая большая. Я думаю, надо поспрашивать морских птиц и отыскать ту из них, которая принесла на островок эту кучу раковин. Уж она-то наверняка знает, как искать жемчуг.
Пока Доктор одевался, а Габ-Габ счищал ил с ушей, Даб-Даб отправилась наводить справки и уже через двадцать минут вернулась с какой-то черной птицей, очень похожей на утку. На голове у птицы был маленький хохолок.
— Доктор, — сказала Даб-Даб, — вот этот баклан принес на островок всю ту кучу раковин.
— Ну, наконец-то, — обрадовался Джон Дулитл. — Может быть, сейчас мы сумеем что-то узнать. Не могли бы вы рассказать мне, — обратился он к баклану, — как вы добываете жемчужины?
— Жемчужины? А что это такое? — спросила птица.
Пришлось Даб-Даб полететь на островок и попросить на время у птенцов утки-широконоски их красивые игрушки.
— А-а, эти штуки, — разочарованно протянул баклан. — Они попадаются иногда в испорченных раковинах. Я такие раковины никогда не беру, а если какая-нибудь и попадется по ошибке, то я ее даже не вскрываю.
— А как вы отличаете такие раковины от других? — спросил Доктор.
— По запаху, — ответил баклан. — Те, в которых находятся эти штуки, всегда невкусно пахнут, а я очень разборчив в еде.
— Вы хотите сказать, что только по одному запаху можете прямо под водой определить, в каких раковинах есть жемчужины?
— Конечно. Любой баклан может это сделать.
— Вот оно в чем дело, Доктор, — воскликнула Даб-Даб. — Вот в чем вся хитрость! Теперь-то вы сможете добыть сколько угодно жемчуга.
— Но эта устричная отмель принадлежит не мне, — сказал Джон Дулитл.
— О, Господи! — вздохнула утка. — Никогда еще не встречала человека, который мог бы найти столько возражений, против того чтоб разбогатеть! А кому же она, по-вашему, принадлежит?
— Конечно же, вождю Ням-Ням и его народу. Это они владеют Харматтанскими Скалами. Не могли бы вы, — обратился Доктор к баклану, — принести мне несколько таких раковин на пробу?
— С огромным удовольствием, — ответил баклан.
Он подлетел к устричной отмели и камнем упал в воду. А уже через минуту он вернулся с тремя раковинами — две он держал в лапах, а одну в клюве. Звери, затаив дыхание, столпились вокруг Доктора, и тот осторожно открыл раковины. В первой была маленькая серая жемчужинка, во второй — розовая жемчужина чуть побольше, а в третьей — две огромные черные жемчужины.
ГЛАВА 5
ВОССТАНИЕ ОБОМБО
В этот же день ближе к вечеру Доктор со всеми своими животными, к которым теперь добавился баклан, вернулись в селение вождя Ням-Ням.
Когда они подошли ближе к этой кучке соломенных хижин, они сразу заметили, что там творится что-то неладное. Все жители селения собрались вокруг хижины вождя, шумели, спорили, произносили речи — словом, были очень возбуждены. Старый вождь стоял в дверях и, когда он заметил своего друга Доктора, приближающегося к толпе, он сделал ему знак войти. Доктор зашел в хижину, а вождь закрыл за ним дверь и начал рассказывать, что случилось.