Сэр, толстая мексиканка вошла в палату, я попрошу вас уйти. Но я отец.
Мы знаем, но вашей жене нужно отдохнуть. Я сжал руку Фэй и поцеловал в лоб. Она закрыла глаза и, казалось, тут же уснула. Конечно, она была уже немолода. Возможно, ей и не удастся спасти мир, но бесспорно, она его уже усовершенствовала. Поздравим ее.
14 Марина Луиза так Фэй назвала девочку. В нашей спальне у окна стоит детская кроватка. В ней Марина Луиза Чинаски. Лежит и смотрит на дерево, что за окном, на яркий рисунок, что на потолке. И вдруг заплачет. Нужно ходить и качать ребенка, разговаривать с ребенком. Девочка хочет мамину титьку, но у мамы еще не скопилось молочко. А у меня нет такой титьки. И по-прежнему нужно ходить на работу. А в городе беспорядки, и десятая его часть в огне... 15 Лифт шел наверх. Я был единственный белый из всех пассажиров. Это выглядело забавно. Они говорили о беспорядках в городе, стараясь не смотреть на меня.
Бог ты мой, говорил парень, черный как уголь, это что-то! Эти ребята разгуливают по улицам в дымину пьяные с бутылками виски в руках. Полицейские проезжают мимо и даже не останавливаются, они их не трогают. Представляете, среди бела дня. Люди тащат отовсюду телевизоры, пылесосы и все такое. Нет, ну, это что-то... Да, блин.
Черные вывешивают на своих магазинах плакаты: "КРОВНЫЕ БРАТЬЯ". Белые тоже. Но людей не обманешь. Они знают все магазины, которые принадлежат белякам...
Это точно, брат.
Лифт остановился на четвертом этаже, и мы все вместе покинули кабину. Я чувствовал, что мне следует воздержаться от каких-либо комментариев.
Чуть позже по радио выступил управляющий городской почтой:
"Внимание! Юго-восточная часть города заблокирована. Только те лица, которые имеют документы, подтверждающие их проживание в этой части города, будут пропускаться через блокпосты. С семи часов вечера объявляется комендантский час. После этого часа проход через блокпосты запрещен. Блокпосты расположены от улицы Индиана до улицы Хувер и от бульвара Вашингтона до 135-йПлэйс. Проживающие в этой части города от работы не освобождаются". Я встал и потянулся за своей учетной картой. Эй! Ты куда?
спросил меня контролер. ~ Ты что, не слышал объявление? в свою очередь задал ему вопрос я.
Да, но... Я запустил левую руку в карман.
Что НО? Ну, что НО? Он молча таращился на меня.
Что ты понимаешь, беляк? сказал я, взял свою учетную карту и ушел.
16 Беспорядки в городе кончились, малышка присмирела и успокоилась, а я нашел способ избегать неуемного Джанко. Но приступы головокружения так и не отступали. Доктор выписал мне рецепт на бледно-зеленые пилюли, и они давали некоторое облегчение. Однажды вечером я отлучился с рабочего места выпить стакан воды. Потом вернулся, отработал еще 30 минут и ушел на десятиминутный перерыв. Когда я снова приступил к работе, ко мне подскочил Чам-берс чернокожий контролер.
Чинаски! В конце концов ты доиграешься! Тебя не было на месте 40 минут! Как-то ночью Чамберс грохнулся на пол в припадке, он пускал пену и бился в конвульсиях. Его вынесли из цеха на носилках. В следующую смену, как ни в чем не бывало, он был уже на рабочем месте в новой рубашке и ярком галстуке. И вот теперь он стоял передо мной и брызгал своей тухлой слюной.
Послушай, Чамберс, не сходи с ума. Я вышел попить воды, потом вернулся и отработал 30 минут и только тогда ушел на перерыв. Меня не было 10 минут, как и положено.
А я тебя говорю, ты доиграешься, Чинаски! У меня есть семь свидетелей, которые подтвердят, что ты отсутствовал 40 минут! - Семь свидетелей? ДА, СЕМ!
Ну, и что? А я говорю 10 минут.
Нет, мы все видели, Чинаски! Все видели, что тебя не было 40 минут!
Я устал. Мне все это надоело:
Хорошо. 40 минут. Пусть будет по-твоему. Иди и выпиши мне замечание. Чамберс убежал. Я занялся письмами. Вскоре подошел начальник участка худой белый мужчина с редкими пучками волос над ушами. Я посмотрел на него и продолжил свою работу.
Мистер Чинаски, я надеюсь, вы знаете и понимаете все наши правила и требования. Каждый клерк имеет право на два десятиминутных перерыва, один до обеда, второй после. Дополнительный перерыв, утвержденный правлением: еще десять минут. Эти десять минут...
О, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! гаркнул я и отшвырнул письма в сторону. Я согласился с тем, что отсутствовал 40 минут, чтобы вы, ребята, вдули мне пару раз и успокоились. Но, я вижу, вы решили задолбить меня до смерти. Поэтому я отказываюсь от своих слов и заявляю: я отсутствовал только положенные 10 минут! А теперь я хочу видеть семь ваших свидетелей! Представьте мне их! Двумя днями позже я был на ипподроме и наткнулся взглядом на штакетницу белых зубов
широкую улыбку и сияющие дружелюбием глаза. Кто этот милый весельчак у барной стойки? Я подошел поближе. На меня смотрел и улыбался во весь рот Чамберс. Поигрывая бутылкой пива, я прошел мимо улы-бальщика и остановился возле урны. Продолжая смотреть ему прямо в лицо, я смачно сплюнул и удалился. Больше Чамберс меня не беспокоил.
17 Днем малышка ползала по комнатам и мало-помалу познавала мир. Спали мы все вместе на одной кровати. Марина, Фэй, кошка и я. "Посмотри-ка сюда, размышлял я, глядя на урча-ще-сопящую компанию, на твоем попечении три рта. Даже странно". И вот две ночи подряд я возвращался домой лишь под утро. Фэй неизменно сидела и читала объявления по аренде жилья. Все так чертовски дорого, говорила она. Это точно, поддакивал я. На третью ночь я спросил: Ты уходишь? Да.
Хорошо. Завтра я помогу тебе найти жилье где-нибудь поблизости и перевезу. Я обещал выплачивать ей ежемесячное содержание. Хорошо, только и сказала она. Фэй забирала девочку, со мной оставалась кошка. Мы нашли приличную квартиру кварталов за восемь или десять. Я помог ей перевезти вещи, попрощался с малышкой и вернулся к себе. Я стал навещать Марину два, три или четыре раза в неделю. Я чувствовал, что пока я могу видеть ее, со мной ничего не случится. Фэй по-прежнему клеймила войну своими черными одеждами. Она участвовала в демонстрациях в поддержку мира, посещала Ночи Любви, поэтические вечера, мастерские художников, коммунистические митинги, просиживала ночи напролет в хиппи-кафе. И повсюду она таскала с собой ребенка. Если же она никуда не уходила, то просто сидела в кресле, курила сигарету за сигаретой и читала. Даже пуговицы на ее черной блузке выражали протест. Все реже и реже мне удавалось застать их дома. Наконец, я отыскал их. Фэй ела йогурт с семечками подсолнуха. Она сама пекла хлеб, но он был не очень вкусный.
Я встретила Энди, он шофер, сказала она мне. И еще художник. Вот одна из его работ, и она показала на стену. Я играл с девочкой и рассматривал картину. Мне нечего было сказать.
У него огромный член, рассказывала Фэй дальше. Недавно ночью он пришел ко мне и спросил: "Ты не хотела бы, чтобы тебя трахали большим членом?" " Я предпочитаю, чтобы меня трахали с большой любовью", - ответила я. Похоже, он не глупый человек, - сказал я на это. Пошалив с малышкой еще немного, я распрощался с ними. Мне нужно было заняться схемами, надвигался час моего экзамена. Вскоре после этой встречи я получил от Фэй письмо. Она вместе с девочкой уехала в Нью-Мехико и поселилась в коммуне хиппи. "Это прекрасное место, писала она, здесь Марина будет по-настоящему свободна". В конце письма был маленький рисунок, который накалякала для меня моя малышка.
V I ДЕПАР ТАМЕНТ СВЯЗИ ТЕМА: Предупреждение. КОМУ: Мистеру Генри Чинаски. Нами была получена официальная информация из департамента лос-анджелесской полиции, что 12 марта 1969 года вы были задержаны и доставлены в участок за управление автотранспортом в нетрезвом виде. В связи с этим, просим обратить ваше внимание на параграф 744,12 Общего руководства для всех почтовых служащих. В частности:
"Почтовые служащие являются представителями государства, и поэтому их поведение, во многих случаях, должно быть подчинено более высоким стандартам, чем поведение служащих частных компаний. Надеемся, что своим безупречным поведением, как на работе, так и вне ее, служащие будут поддерживать и укреплять репутацию почтового сервиса, как государственного учреждения. При всем этом Министерство связи придерживается политики невмешательства в частную жизнь своих служащих, надеясь на честность, порядочность, доверительность и безупречную репутацию своего персонала". И хотя ваш арест основывался на сравнительно незначительном обвинении, в то же время он является подтверждением вашего пренебрежительного отношения к нашим требованиям: безупречным поведением поддерживать и укреплять репутацию почтового сервиса, как государственного учреждения. Поэтому мы предостерегаем и предупреждаем вас, что повторение подобного правонарушения или возникновение какого-либо другого конфликта с полицейскими органами повлечет за собой дисциплинарные действия со стороны соответствующих инстанций нашего учреждения. За вами остается право представить на рассмотрение ваше письменное объяснение данного инцидента, если вы сочтете это нужным.