В Анаве переночевали, нашли помещения для милиции и после разгрузки автомашин повели колонну обратно. По дороге опять зашёл в штаб 108-й дивизии. Её командир — генерал Миронов В. И. сообщил, что и его подразделение, и нашу милицию в Анаве уже обстреляли, но серьёзных последствий нет. Мы двинулись дальше. Там, где долина кончается, нас остановил советский пост. Подполковник, подразделение которого прикрывало вход из долины в узкую часть ущелья во избежание захвата или минирования этой части дороги, дальше двигаться нам не разрешил. Объяснил, что засветло по этой односторонней дороге пройдёт колонна сюда, в ущелье, а двигаться по этому карнизу ночью крайне опасно. Он разрешил нам переночевать в расположении батальона, но отвёл нам сектор обороны на случай ночного нападения, и мы поочерёдно стояли на постах в этом секторе. Утром двинулись дальше, 23 мая возвратились в Чарикар, затем в Баграм.
Пока мы ходили в Панджшер, оперативный батальон МВД ДРА, дислоцированный в Чарикаре, вместе с советскими десантниками участвовал в локальной операции против мятежников у одного из кишлаков провинции Каписо. При этом 20 человек попали в окружение, 8 из них были убиты, а 11 человек, включая командира роты Шафиуло, были пленены мятежниками. Пленение это наводило на серьёзные размышления, поскольку на Шафиуло в службу госбезопасности, да и в царандой поступала информация о связях с мятежниками его и других военнослужащих оперативного батальона.
Где-то 26 мая стало известно, что царандой уезда Панджшер подвергся серьёзному нападению мятежников. Погиб командированный туда начальник одной из служб провинциального командования царандоя Залмай. Вместе с моим переводчиком Мирали Гафуровым мы вновь направились в Панджшерское ущелье — изучить обстановку на месте, оказать помощь. Летели попутным советским военным вертолётом. Они летали парами, и пока мы в ущелье выскакивали из своего, зависшего где-то в метре от земли, второй делал круги, прикрывая его.
Приземлились мы там, где размещался полевой штаб 108-й дивизии, было это днём и нападение противника казалось невероятным, но только мы отошли от места высадки, как в расположении подразделений началась беспорядочная стрельба. Мы залегли за камни, но вскоре выяснилось, что по какой-то причине загорелась бронемашина и рвались патроны и снаряды её боезапаса. Недалеко на пустыре мы нашли группу солдат царандоя и сваленное в кучу имущество, боеприпасы, оружие. Выяснилось, что ночью партизаны напали в Анаве и на царандой, и на советский батальон. Обстановка сложилась столь неблагоприятная, что они вынуждены были оставить Анаву. Оружие унесли, а имущество в основном оставили. До нашего прилёта колонна ушла к месту прежнего расположения за имуществом. Из штаба дивизии, поддерживавшего радиосвязь с колонной, мы следили за её продвижением. Туда она добралась нормально, а при движении обратно дорога оказалась заминированной, один из БТРов сопровождения подорвался на мине. Разминирование задержало движение колонны, и она вернулась лишь к вечеру. Мы за это время нашли крепость-усадьбу для размещения царандоя, так как было решено в дальнейшем размещать уездные власти здесь. По прибытии колонны побеседовали с личным составом, разобрались с потерями, что надо восполнить и по возвращении в Чарикар организовали доставку недостающего.
Мятежный батальон
А в оперативном батальоне ситуация развивалась так. Два пленных сержанта вскоре вернулись, заявив, что сбежали от мятежников. Шафиуло и ещё четверо солдат оказались в селении в километре от места расположения батальона. 27 мая, когда я и командующий царадоя Гулом Мустафа Юсуфзой отсутствовали в Чарикаре в связи с Панджшерской операцией, командир опербатальона Дауд провёл «операцию» и «освободил» Шафиуло и четырёх солдат. Обстоятельства освобождения и оперативные данные явно указывали на инсценировку освобождения. Мятежники, видимо, боялись расшифровать своего агента, если бы просто отпустили его.
Здесь необходимо отметить, что отношения между командованием опербатальона с одной стороны, командующим царандоя и провинциальным государственным, партийным руководством — с другой «не складывались» длительное время и вроде бы из-за фракционной борьбы внутри организации НДПА. «Самостийность» батальона проявлялась не только в его военной пассивности, спорах с провинциальным руководством. Однажды он «ошибочно» обстрелял из миномёта наш командный пункт в одной из локальных операций. Были раненые.