— Какие?
— Вас же назначили старшим прорабом стройуправления.
— Товарищ Кемов, а кто это решил? Неужели это так просто: одного сняли, другого поставили, и все в порядке? Вы извините, что я с вами так резко говорю.
— Гром и молния — и никаких гвоздей! — засмеялся Кемов. — Это хорошо, что резко, это я люблю…
— Нет, я серьезно. — Надя закусила губу, потом продолжала деловито: — От должности старшего прораба я отказываюсь.
— Почему?
— Во-первых, не справлюсь; во-вторых, я не пойду на место Ларинена.
— Вы, значит, сочетаете скромность с непонятной для меня принципиальностью, да?
— К чему эти насмешки, товарищ Кемов?
— Ну нет, это не насмешки. Давайте разберемся. Первое — кто же тогда справится, если не вы? У вас специальная подготовка…
— Но нет опыта и достаточного знания людей.
— Это дело наживное. А как вы объясните ваш второй довод?
— Пожалуйста. Но не мне об этом говорить, спросите лучше у рабочих, у Ниеминена, например. Я никогда не пойду на это место.
— А что говорят рабочие?
— У них и спросите. Мне хотелось поговорить с вами не столько о Ларинене, сколько вообще о делах на строительстве.
— Я прочитал вашу докладную и с удовольствием выслушаю вас.
— Кстати, мою докладную неправильно поняли: я не то хотела сказать.
Надя стала подробно рассказывать о перерасходовании средств, о простоях, о плохом использовании механизмов, о повторных работах — обо всем том, что было написано в ее докладной записке, но что теперь предстало перед ней самой в новом свете.
Кемов слушал, нахмурив брови и плотно сжав губы. Вдруг он спросил:
— Должен ли старший прораб проверять количество стройматериалов, поступающих ему через склад?
— В принципе — да. Но в наших условиях это не соблюдается. Рабочие получают и расходуют стройматериалы, а старший прораб расписывается в получении.
Кемов встал, прошелся по комнате, потом задумчиво проговорил, как будто для самого себя:
— А кладовщика-то вашего я знаю. — Потом он предложил: — Не пойти ли нам сейчас на строительство? Я настолько плохо разбираюсь в вашем деле, что легче пойму вас, когда увижу все на месте своими глазами.
— А разве вы ни разу не бывали у нас на строительстве? — удивилась она.
— Бывал как-то с Няттиненом, но уже давно.
После всего случившегося появление секретаря райкома с новым прорабом на стройке вызвало у рабочих большой интерес. Наяву подтверждался слух о повышении Надежды Павловны в должности. Ондрей Лампиев уже успел разнести эту новость по всем бригадам. Всех удивляло лишь то, что на этот раз первого секретаря райкома не сопровождал начальник конторы Няттинен.
Кемов и Надя долго ходили по стройке, с этажа на этаж, из комнаты в комнату. Надя подробно, пожалуй даже слишком подробно, рассказывала о работе и наглядно показывала вынужденные переделки.
Когда Кемов ходил здесь с Няттиненом, он тоже видел, как рабочие прорубали отверстия в готовых потолках. Тогда он не придал этому особого значения. Видел только, что рабочие заняты делом, и не стал им мешать расспросами. А теперь он видел ту же самую картину другими глазами. Действительно, какая нелепость ставить потолки, а потом прорубать в них отверстия; возводить стены, а потом дырявить их; поднимать наверх вручную тяжелые цементные плиты, когда рядом стоит подъемный башенный кран!
На этот раз Кемов подолгу останавливался около строителей, расспрашивая их о работе.
Потом пошли в бригаду Ниеминена. Их появление там вызвало особенно большой интерес. Люди перестали работать. Ниеминен вопросительно посмотрел на Надю, а она без тени обиды заговорщически подмигнула старику. Он сразу повеселел. На вопросы Кемова бригадир стал пространно излагать свои соображения.
— Что вы думаете, товарищ Кемов, когда видите перед собой хорошую, добротную дверь, а на ней большую вывеску: «Вход воспрещен»? Мне в таком случае всегда хочется спросить — на кой черт сделали дверь, если в нее нельзя входить?..
Володя заметил перемену в отношении Ниеминена к Наде. Ему стало стыдно за свое недоверие. Он встал рядом с ней и тихонько, чтобы не мешать, стал переводить Наде происходивший на финском языке разговор. В благодарность она дружески пожала его руку. Ниеминен продолжал:
— А у нас так бывает: поставят одни стены и скажут: «Входи, если сумеешь». А как же без дверей войдешь? Тогда и спохватятся, что двери нужно сделать. Тут уж не мешкай, руби. А после кому-нибудь взбредет в голову, что надо изменить план нижнего этажа. И оказывается, что дверь-то эта вроде бы и ни к чему.