— Я?.. Хвастаюсь?.. — голос Вейкко задрожал.
— Ну, ну, не будем горячиться. У меня к вам дело.
— Пожалуйста, — еле сдерживая себя, произнес Вейкко.
— Я хочу предложить работу, которая, как мне кажется, будет вам по душе.
— Откуда вы мою душу-то знаете?
— Когда сорока вытащила нос, хвост увяз, а вытащила хвост, и нос увяз… И так без конца… Помните, так ведь говорится в сказке о сороке, усевшейся на просмоленную крышу?
— Вы начали говорить о работе, а не о сороке… — Ларинен старался говорить равнодушно, но слова Кемова заинтересовали его.
— Это такая работа, где нужно начинать все заново. Там даже первый камень не заложен и не свалено первое дерево.
— Интересно. Правда, у меня есть и другие планы.
— Какие же?
— Вернуться в родной колхоз. Как-никак я же окончил когда-то сельскохозяйственный техникум.
— И это дело! — согласился Кемов.
— Но без партийного билета я туда не поеду.
— Это вопрос будущего. А пока у меня для вас другое предложение.
— Ну, ну?
— За проливом Кайтасалми, тоже в ваших родных местах, закладывается новый лесопункт. Там будем строить рабочий поселок. Вот вам и работа! Поезжайте. Прорабом.
— Чтобы воровать государственные средства, тормозить строительство, распутничать? Так, что ли?
Кемов сдержанно ответил:
— Видимо, у меня свое представление о том, что вы там будете делать, если я пришел с таким предложением.
Ларинен внимательно посмотрел на него и спросил:
— Вы хорошо все это обдумали?
— Да.
Некоторое время они молчали. Кемов наблюдал за Лариненом, который бесцельно передвигал с места на место чайное блюдце. Вейкко кашлянул, видимо собираясь сказать что-то, но так ничего и не сказал.
— Такая работа напоминает дело саперов, — нарушил молчание Кемов. — Прокладывать дорогу другим. Разве это плохо?
— Меня и раньше не нужно было агитировать красивыми словами. — В тоне, каким Ларинен это сказал, уже не было язвительности.
— Если вы согласитесь поехать на строитыельство в Кайтасалми, это будет иметь значение и при пересмотре вашего дела.
— Партия должна знать меня и без этого.
— Щетина опять поднимается? — улыбнулся Кемов. — Ну что ж, значит, по рукам?
— Я готов идти куда нужно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
В Петрозаводске, в одной из квартир нового каменного дома, справляли одновременно новоселье и свадьбу. В коридоре и комнатах еще пахло свежей штукатуркой, на дверях и лестничных перилах краска не успела еще как следует просохнуть, а люди жили уже полной жизнью.
Здесь недавно получила небольшую комнату и Ирина. Однажды директор учреждения, где Ирина работала, вызвал ее и поинтересовался семьей, которой у нее не было, и родными, которых она потеряла.
Потом спросил:
— Вы твердо намерены остаться у нас работать?
Вопрос удивил ее:
— Я не собираюсь никуда…
— Хорошо. Мы довольны вами. А спросил я вас потому, что… в ближайшее время мы могли бы предоставить вам комнату. И будет нехорошо, если вы после этого перейдете в другую организацию.
— Да, это было бы некрасиво, — согласилась Ирина, поблагодарив, и вышла из кабинета.
И вот теперь она в новой квартире.
На свадьбу приходили главным образом товарищи жениха — молодые рабочие завода.
Ирина встречала гостей в прихожей и помогала раздеваться. Одним из последних пришел высокий худощавый юноша в роговых очках. Он держал под мышкой большой пакет, перевязанный лентой. Взяв Ирину за руку, юноша с пафосом начал:
— От всего сердца желаю вам счастья, хотя вы и увели из нашей компании хорошего товарища и замечательного слесаря. Разрешите мне, как другу жениха, надеяться, что ваша любовь воодушевит нашего дорогого Сашу, я хотел сказать — нашего Александра Ивановича, на новые трудовые подвиги. Смею надеяться, что вы позволите Саше, извините, Александру Ивановичу, и впредь оставаться нашим другом и товарищем, что вы не похитите его у нас насовсем. Прошу вас принять мой скромный подарок…
Увлеченный своей речью, юноша не заметил, что гости с трудом удерживаются от смеха. И когда раздался дружный хохот, он опешил. В чем дело? Поздравительную речь он произнес слово в слово, как выучил. А гости продолжали хохотать. Наконец кто-то из них пожалел вконец растерявшегося юношу и сказал: