В дверь постучали, и в комнату вошли жених с невестой. Ирина познакомила их со своей приятельницей.
— Замечательно! — воскликнул Саша. — Вот мы и усадим сейчас гостью за стол.
— Нет, нет, мне некогда, — Светлана пыталась отказываться.
Но не тут-то было! Ее взяли за руки и почти насильно повели к столу.
Когда гости начали танцевать, Ирина снова привела Светлану к себе в комнату.
— Расскажи, какие у вас новости, — попросила она.
Светлана пожала плечами:
— Да особых новостей нет. Историю с Вейкко ты, конечно, уже слышала? Об этом теперь весь район говорит.
— Какую историю? Что с ним?
— Его из партии исключили и с работы сняли. — Светлана сердито взглянула на Ирину. — Разве он сделал хоть кому-нибудь плохое?
— Что-о?.. Что ты сказала?..
Светлана удивилась. Неужели Ирина не знает? Убедившись в этом, она начала рассказывать, захлебываясь от возмущения:
— Ты только послушай, как это ужасно!
Она пересказала все, что слышала в городе от людей. А люди рассказывали историю Вейкко каждый по-своему, в зависимости от того, как они относились к нему. Светлана же верила только тем, кто считал Вейкко честным и порядочным человеком.
— Видишь ли, Няттинен решил, что Вейкко метит на его место. Вот он и оклеветал его в райкоме. Ничего другого он и не умеет. Лесоев должен был расследовать это дело, но он ни у кого ничего не спрашивал, кроме Нины. А теперь дни и ночи напролет бегает за ней как оглашенный, боится, видишь ли, как бы Вейкко не увел от него такое сокровище. Но все это пустая болтовня, будто Вейкко бывал у Нины. Ни разу не был! Поверь мне! А что касается выпивки, то он ни капли в рот не брал с тех пор, как ты его покинула, ни капли! А новый прораб Карпова — вот где настоящая ветреница! Сперва наговорила целую гору против Вейкко, а теперь, высунув язык, бегает по всем учреждениям и защищает его. А чего она этим добивается, только я одна и знаю. Видишь ли, сначала Лесоев начал ухаживать за ней, но она дала ему от ворот поворот. Тогда Нина поймала его в свои сети. Вот почему Карпова защищает Вейкко. Но ему наплевать на такую, которая без мужа заимела ребенка.
Хорошо зная Светлану и ее склонность все приукрашивать, Ирина решила выяснить, насколько правдив ее рассказ.
— В чем же обвиняют Вейкко? — спросила она.
— Как раз в том, чем Лесоев и Няттинен сами занимаются: обманывают государство, залезают в государственный карман, плохо руководят строительством.
— Вейкко — честный человек, — вспыхнула Ирина и быстро спросила: — А Кемов, что он думает?
Оказалось, Светлана знала и это:
— Кемов? Все сделали без Кемова. Его и в городе не было, когда разбиралось дело. Но ничего, он еще все узнает, и тогда несдобровать Няттинену, Лесоеву, Нине и этой Карповой. Вот увидишь! Пусть не чернят честного человека!
— А как же он?.. Сам-то?.. — Ирина была не в силах произнести имя мужа.
— Вейкко? Понятное дело. Сидел целыми днями дома и плакал. Еще бы! Человек всю жизнь старался, а тут — на́ тебе! Люди уже боялись, что он может покончить с собой…
Ирина горячо запротестовала:
— Неправда! Вейкко никогда не сделает этого! И он не плачет. Хотя страдает, но не плачет!
Светлана обиженно поджала губы. Помолчав несколько минут, она осторожно спросила:
— Ирина, если можешь, ответь мне на один вопрос. А если нет, то не надо…
— На какой?
— Почему ты ушла от Вейкко?
Ирина горько усмехнулась:
— Ты же сказала, что можно и не отвечать.
— Хорошо, тогда не говори… — окончательно обидевшись, сказала Светлана.
Она встала и взяла пальто. Ирине было жалко ее отпускать и в то же время ей хотелось побыть одной. Небрежно попрощавшись, Светлана ушла.
Ирина подошла к окну и стала смотреть на улицу, которая сливалась вдали с темно-серым небом. Луна с трудом пробивалась сквозь густые, медленно плывущие облака. На фоне неба отчетливо выделялись ровные каменные здания, а в тени их, словно стыдясь своего присутствия, стояли маленькие деревянные домишки, сохранившиеся еще с дореволюционных времен. Обшитые вагонкой или оштукатуренные, они покорно ждали часа своей кончины. Проходя мимо старых деревянных домиков, Ирина не раз наблюдала, как в праздничные дни здесь бывали открыты окна и на улице слышны были песни и веселый смех. Люди жили здесь со своими заботами, со своими радостями и успехами, страдали и смеялись, влюблялись и растили детей. А потом в один прекрасный день вокруг такого домика вырастал высокий забор, сквозь щели которого видно было, как снимают двери, потолки и разбирают стены. А куда девались люди? А вот туда же, куда и Ирина, — в новые, каменные дома, пахнущие краской и штукатуркой. И они так же справляют новоселья. Только невесело праздновать, когда в этой новой квартире ты еще яснее представляешь, как много ты потерял.