Шли дни. О «лесной фее» ничего не было слышно, и вдруг она опять появилась на границе. Стояла на лыжах в ярко-синем свитере и приветливо махала красноармейцам. Потом помчалась на свою сторону. С тех пор, если ее долго не видели, дозорные чувствовали, будто чего-то не хватает в их однообразной суровой жизни. Они понимали, что девушке тоже скучно в диком лесу. От нечего делать, ради забавы она дразнила пограничников с обеих сторон.
Липкина все это возмущало: пора покончить с проказами девчонки. Но как? Если погнаться за ней, черта с два поймаешь, только на смех поднимут, особенно по ту сторону границы. Стать посмешищем? Этого еще недоставало.
Потом нахлынули новые заботы, и про «лесную фею» забыли. Пропал Евсей Павлов. Никто не знал, куда. Улучив минуту, он пошел на лыжах подышать свежим воздухом. В этом ничего особенного не было: в свободное время ребята катались на лыжах, иногда охотились на тетеревов. Сразу же отправились на поиски. Но уж темнело. Поднялась метель, и снегом засыпало даже контрольные лыжни. Наступило время Павлову идти в дозор, а его все не было, Липкин объявил тревогу по всей линии.
Накануне прибыло пополнение — два бойца, и двоих следовало демобилизовать, но Павлов не попал в это число, хотя Липкин и рекомендовал. Неужели дезертировал? Это же безумие! Отсюда до железной дороги почти триста километров. Трудно пройти такой путь, минуя все деревни.
Липкин решил, что переоденется и пойдет искать Павлова.
Наступило солнечное утро. В воздухе запахло весной. Липкин сменил свою шинель на старенькую, надел большие залатанные валенки, нахлобучил старую прожженную с краю шапку.
— Как я выгляжу? — спросил он у своего помощника Рийко Антипова, тоже карела.
— Растяпой, — засмеялся Рийко.
— Да? — Липкин оторвал верхнюю пуговицу на шинели. — А теперь как?
— Еще чище. Намажься сажей, тогда совсем будешь хорош.
Липкин сунул в карман маленький браунинг, выбрал старую винтовку, снял ремень и заменил его веревкой.
— Пойду прогуляюсь, — сказал он Антипову. — Можешь следить за мной с наблюдательной вышки.
Мороз опушил деревья легким инеем. Липкин видел на фоне ярко-желтого солнца свою неуклюжую тень. Он расстегнул все пуговицы шинели, чтобы тень еще меньше напоминала солдата. В больших валенках было нетрудно подражать неуклюжей походке неопытного лыжника. Постепенно он приближался к деревне, окна домов отражали солнечные блики, будто внутри бушевал пожар. Липкин повернул по реке мимо деревни, следуя по противоположному берегу, чтобы его хорошо видели. Широкие лыжи утопали в снегу. Ему было некуда спешить.
Постепенно деревушка осталась позади. Приятно дышалось морозным воздухом, но было бы еще лучше, если бы он мог идти с привычной скоростью. Его знобило. На морозе даже курить не хотелось, но удобнее повода, чтобы остановиться, посмотреть по сторонам, не найдешь. От первой же затяжки он сильно закашлялся. Потом равнодушно огляделся. Ему показалось, что с правой стороны мелькнуло что-то ярко-синее и скрылось. Снова ничего не было видно, и он так же неторопливо поплелся дальше. Вправо вытянулся полуостров с крутым берегом. Липкин мимоходом взглянул на высотку за мысом и опять заметил синее пятно, которое тут же исчезло. Он сделал вид, что ничего не увидел, продолжал спокойно идти, направляясь к самому берегу.
Там, у мыса, он услышал шорох лыж, съезжающих с горки, но не оглянулся. И вдруг за его спиной раздался звонкий крик. Липкин повернулся. На снегу лежала девушка в ярко-синем свитере и вязаной белой шапочке с длинными ушами. Она провалилась в глубокий снег и тщетно старалась подняться. Одна лыжа была на ноге, другая умчалась далеко по реке. Липкин рассмеялся, помог девушке подняться. Она продолжала держаться за его плечо, даже когда встала на ноги.
— Спасибо, — сказала она по-русски с акцентом.
Щеки девушки пылали здоровым румянцем, большие глаза сверкали радостью. Быстрым взглядом Липкин определил, что ребята преувеличивают — она уже не ребенок. Ей лет восемнадцать или девятнадцать, хотя, на первый взгляд, и выглядит моложе, маленькая, хрупкая…
— Подожди, — Липкин старался говорить по-русски так, чтобы девушка не заметила акцент. — Я принесу твою лыжу.
— Нет, я сама. — Девушка проворно помчалась на одной лыже и, поймав вторую, сразу вернулась обратно. — Как красиво, правда? — Она показала палкой на залитую ярким солнцем равнину.
Липкин кивнул, широко улыбаясь. Девушка сняла рукавицы и стала застегивать пуговицы на его шинели. Липкин, как настоящий кавалер, поправил у девушки длинные уши шапочки, задержал руку на плече и притянул ее к себе. Она прижалась к нему только на мгновение, потом оторвалась и лукаво погрозила пальцем. Липкин вынул из кармана кусок сахару: