В зале Хельсинкского университета был организован торжественный вечер, посвященный девятой годовщине со дня подписания Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Финляндией и Советским Союзом.
Я с любопытством смотрел на моложавое лицо крупного государственного деятеля, президента Финляндии Урхо Кекконена, который много сделал для укрепления дружбы между нашими странами. Финны называют его другом спортсменов. Зимой он совершил переход на лыжах — более трехсот километров. Журналисты пошли следом, они гадали: пройдет или не пройдет президент этот путь? Президент и адъютанты прошли хорошо, а вот журналисты не дошли. Изнуренные, они возвратились с полпути.
Нашей делегации предложили побывать в разных городах страны.
В восемь утра мне позвонили в номер, что машина ждет внизу. Мы с работником общества «Финляндия — СССР» Сайсио отправились в Пялькяне.
Пасмурное небо начало проясняться. Поля уже освободились от снега, но мерзлая земля не впитывала талую воду. Перелески еще были покрыты снегом. Широкая и прямая асфальтированная дорога позволяла развить значительную скорость. Сайсио сам управлял автомобилем.
Город Хямеенлинна — один из старейших в стране. На его окраине высится старинная крепость с остроконечными шпилями и массивными каменными стенами. В военные годы здесь отбывали «наказание» писательница Хелла Вуолийоки и другие, не разделявшие взглядов тогдашних правителей относительно войны против Советского Союза.
Мы сделали в городе лишь короткую остановку, и машина опять мчится по деревням губернии Хяме, по самым что ни на есть «финским деревням Финляндии», как объяснил Сайсио. Он сам уроженец этой губернии и охотно рассказывает о жизни и быте своих земляков. Если финнов считают самыми спокойными и медлительными, то это можно сказать прежде всего о жителях здешних мест. Сайсио рассказывает забавные истории о своих земляках.
Например, пришел сосед к соседу, хозяин сидит за столом, обедает. Ему нельзя мешать. Сосед сидит на скамейке, ждет, сосет свою трубку. Потом уже вместе пьют кофе. Выпили по чашке, по второй. Наконец заговорили.
— Что нового? — спрашивает хозяин.
— Да ничего особенного, — отвечает сосед. — Я ведь по делу пришел, сообщить, что у тебя пожар. Твоя баня горит.
Машина мчится по узким проселочным дорогам. Догоняем шагающего посреди дороги сутулого мужчину. Он держит в длинных руках большие кожаные рукавицы, которые почти касаются земли. Сайсио дает долгий гудок и снижает скорость. Старик продолжает спокойно шагать. Сайсио дает второй продолжительный гудок и почти останавливает машину. Старик оглядывается и продолжает идти. Лишь после третьего настойчивого гудка, сделав еще десяток неторопливых шагов, он сходит с дороги и пропускает машину.
— Вот это и есть мужчина из Хяме! — смеется Сайсио.
Мы ехали в село Онккала — центр прихода Пялькяне. Мне все знакомо здесь, каждый поворот дороги, каждый мостик и домик. Мало что изменилось. Лишь некоторые дома заново покрашены да появилось несколько новых. Прежняя каменная церковь возвышается на самом видном месте, но рядом с ней появилась новая школа. На склоне холмика, среди сосен, стоит старый двухэтажный деревянный дом. Тридцать шесть лет назад в нем была школа.
Здесь все знают друг друга в лицо и по имени. Приезд незнакомых людей вызывает любопытство. Мы спросили, учительствует ли здесь Мартта Салонен. Нет, такой никто не знает. Однако вскоре выяснилось, что она по-прежнему здесь и по-прежнему учительствует. Только она давно уже госпожа Мартта Тауранен.
В госпоже Мартте Тауранен мало что осталось от Мартты Салонен. Стройная блондинка стала морщинистой, сутулой, седеющей женщиной. Но я узнал ее тотчас. Она меня не сразу вспомнила. И не мудрено, если она обучила грамоте сотни, быть может тысячи, детей. Я сам работал учителем, но, пожалуй, не узнал бы всех своих бывших учеников, хотя мой учительский стаж куда меньше.
Потом, когда я напомнил кое-какие детали более чем тридцатилетней давности, она вдруг заволновалась, закачала головой. Да, да, сидел за крайней партой, да, да, колол дрова, да, действительно, она угощала, жалела… Она все вспомнила.
Старого учителя всегда трогает, когда ученики помнят своих наставников, да еще такие, которые живут «за линией», за государственной границей. А сколько «линий» пролегло между ее учениками более чем за три десятилетия, особенно во взглядах на мир, в мыслях и действиях! Моей учительнице было приятно узнать, что государственная граница и разница в мировоззрениях не мешают советскому человеку вспоминать с теплотой то хорошее, что получил он в детстве от ее доброго сердца.