И в старые времена бывали годы, когда рыба ловилась хорошо, хлеб родился и люди в деревне жили неплохо. А Теппана со своей семьей и тогда голодал. Потом пришло голодное время: и зверь в капканы не попадался, и птица в силки не шла, и рыба не ловилась, а всходы от заморозков гибли. В эти трудные годы все в деревне примешивали в муку сосновую кору, голодали. Для Теппаны это было привычно.
Началась война, интервенция. Народ стал уходить с обжитых мест, многих в Кайтаниеми уже не было в живых. А Теппана жил себе, как и раньше. Потом жизнь начала помаленьку налаживаться. Люди снова усердно взялись за землю, начали отстраивать дома, справлять новую одежду. Как ни худо, а в каждом доме чистый хлеб, на столе молоко, рыба, разное варево. И только Теппана жил по-прежнему в бедности. Пришло время, когда вся деревня пошла в колхоз. Сначала было трудно, но постепенно жизнь наладилась. А у Теппаны она не улучшалась. И снова пришла большая война. Люди из деревни разъехались, жили кто где. Далеко от родных мест был и Теппана с семьей, да жил все так же — только языком болтал. Ничто не смогло переменить его, не сумело заставить его и жену трудиться.
«В уме ли Теппаниха, надумала Вейкко в зятья заполучить?» — сердилась Яковлиха.
Вспомнив о сыне, она тяжело вздохнула. Ей было жалко сына, так жалко — хоть плачь! Вейкко был честным и работящим, как и его покойный отец, и так же хорошо относился к людям. Он и внешне был очень похож на отца. Но уж коль не повезет в жизни, так не повезет. И почему он взял себе жену, которая и детей-то рожать не может? Был бы у нее ребенок, сидела бы дома, а не бегала бы по свету.
Вейкко вернулся домой под вечер следующего дня. Он посвежел, загорел и выглядел моложе. Это сразу бросилось матери в глаза. Она обрадовалась, что сын не стал расспрашивать об Ирине, и решила ничего не говорить ему. Еще заранее мать убрала все вещи, которые напоминали бы Вейкко о ней.
Вейкко передал привет от тетушки и других односельчан, достал гостинцы и пошел умываться. Накрывая на стол, Наталья Артемьевна расспрашивала его о деревенских новостях. Он рассказал, как холодно встретил его вначале дядя Иивана и как потом сказал ему на прощанье: «Хороший мужик из тебя вышел бы, если бы ты остался здесь, в деревне».
— Давай и впрямь поедем в деревню, — подхватила мать, остановившись посреди комнаты с миской рыбы в руках. — Что здесь хорошего? Гляди, и окна-то землей засыпали.
— Я же здесь работаю, — ответил Вейкко.
— А пускай та девка с косами работает.
— И ей дела хватит, — проговорил Вейкко и вдруг, как бы мимоходом, спросил: — Ирина все свои вещи с собой взяла?
Мать утвердительно кивнула головой и сказала:
— Жаль, что не сообщил о приезде, я бы калиток напекла.
Ларинен отправился в управление. У своего бывшего огорода он остановился. Дно котлована было покрыто цементными «подушками», на которых уже начали устанавливать пористоцементные прямоугольники — стены подвального помещения. Ларинен удивился, как много сделали в его отсутствие, и порадовался: «Молодец Надя!»
Уже во дворе Ларинен услышал:
— Раз-два — взяли! Раз-два — взяли!
Рабочие тащили вверх по лестнице цементные плиты для ступенек. У каждой плиты хлопотало по четыре человека. Тут была и Надя в темно-синем платье.
— Здравствуйте, Надежда Павловна! — Вейкко подал ей руку.
Работа приостановилась. Вытерев с лица пот, рабочие подошли поздороваться с Лариненом. Он знал этих людей уже многие годы. Мужчины курили, делились новостями. Проходя потом с новым прорабом по длинному коридору, заваленному цементным раствором и обрезками досок, Ларинен одобрительно сказал:
— Быстро же у вас работа идет!
— Разве это работа — поднимать вручную цементные плиты на верхние этажи? — ответила Надя. — На других стройках это выполняется своевременно башенным краном.
— Да, конечно, — согласился Ларинен. — Но теперь уже ничего не поделаешь.
Он не стал объяснять Наде, что кран прибыл на стройку слишком поздно. Ведь даже кирпичи пришлось на плечах таскать.
Вместе они осмотрели несколько квартир, где прокладывали водопровод. Для труб в стенах были сделаны отверстия.
— Ого! И тут уже много сделали! — удивился Ларинен.
— Да, много готовых стен продырявили, — с усмешкой заметила Надя. — Из-за таких работ перерасходованы десятки тысяч рублей. И впереди еще много непроизводительных расходов.
— Да, это правда, — согласился Ларинен.
— Вейкко Яковлевич, — Надя замялась на минутку, а потом посмотрела ему прямо в лицо. — Я не имею права молчать. Тут у вас допускалась злоупотребления, прямой обман государства.