— Тревожусь за нее, — ответила герцогиня. — Дает волю нервам в очень странной манере. Совсем на нее не похоже. Почти не подпускает к себе. Я снова послала за доктором Торпом.
— Ей бы лучше встать и спуститься сюда, — заметил Уимзи. — Пережевывать одно и то же в голове не дело. Умные разговоры Фредди ее бы взбодрили.
— Ты забываешь, что бедная девочка была помолвлена с Кэткартом, — напомнила герцогиня. — Не все такие бесчувственные, как ты.
— Будут еще письма, ваша милость? — спросил лакей, появившись с почтовым мешком.
— Вы уже идете? — Уимзи поднял на него глаза. — Вижу, вижу. Будет еще одно, если не откажетесь минуту подождать. Хотел бы я писать в таком же темпе, как это делают люди в кино, — добавил он, торопливо водя пером по бумаге и одновременно бормоча: — «Дорогая Лилиан! Ваш отец убил мистера Уильяма Снукса. И если вы не перешлете мне с посыльным тысячу фунтов, я все открою вашему мужу. Искренне ваш граф Дигглсбрейк». Вот так. Сразу чувствуется стиль. И все это одним росчерком пера. Держите, Флеминг.
Письмо было адресовано ее светлости вдовствующей герцогине Денверской.
Из газеты «Морнинг пост» от понедельника 19 ноября:
Необычную находку совершил вчера скотовод. Он обычно поит животных в одном и том же пруду, который находится в двенадцати милях от Рипли, немного в стороне от дороги. На этот раз он заметил, что одно из животных не может выйти из воды. Поспешив на выручку, скотовод обнаружил, что оно застряло в мотоцикле, брошенном в пруд. С помощью двух работников он вытащил из воды машину. Мотоцикл оказался марки «Дуглас», с темно-серой боковой коляской. Номера были предусмотрительно сняты. Этот пруд отличается значительной глубиной, и машина целиком скрывалась под водой. Тем не менее представляется вероятным, что она пролежала там не дольше недели, поскольку по воскресеньям и понедельникам этот водоем используется для помыва скота. В настоящее время полиция ищет владельца мотоцикла. Покрышка его переднего колеса — новый «данлоп», на покрышке коляски заплата. Мотоцикл модели 1914 года и сильно изношен.
— Вот это нечто интересное, — задумчиво проговорил лорд Питер. Сверившись с расписанием и выяснив, когда следующий поезд на Рипли, он попросил машину и добавил: — Пошлите ко мне Бантера.
Сей джентльмен явился, когда господин уже натягивал пальто.
— Что там за история с номерами в газете за прошлый четверг? — поинтересовался его светлость.
Бантер, словно фокусник, извлек откуда-то вырезку.
Сегодня в шесть часов утра преподобного Натаниеля Фулиса из церкви Апостола Симона Зилота, Норт-Феллкот, остановили за езду на мотоцикле без номеров. Священник, когда ему объяснили суть претензий, выглядел пораженным. Он рассказал, что в четыре утра его срочно вызвали для совершения обряда соборования умирающего прихожанина, жившего в шести милях. Он поспешил к нему на мотоцикле, который на время таинства доверчиво оставил на обочине. Фулис покинул дом умирающего в половине шестого, не заметив ничего необычного. Его прекрасно знают в Норт-Феллкоте и окрестностях и не сомневаются, что он стал жертвой нелепого розыгрыша. Норт-Феллкот — небольшая деревня, которая находится в паре миль от Рипли.
— Я еду в Рипли, Бантер, — сказал лорд Питер.
— Хорошо, милорд. Хотите, чтобы я присоединился к вам?
— Нет. Но хочу знать, кто исполняет обязанности горничной моей сестры.
— Эллен, милорд. Домработница.
— В таком случае я желаю, чтобы вы проявили по отношению к ней всю вашу способность красноречия.
— Будет сделано, милорд.
— Это ведь она чинит одежду сестры, чистит юбки и все прочее?
— Полагаю, да.
— Не имеет никакого значения, что она может вообразить себе по этому поводу.
— Я бы и не стал намекать женщине на что-то непристойное, милорд. Это ударяет им в голову, если позволите так выразиться.
— Когда мистер Паркер уехал в город?
— В шесть утра, милорд.
Обстоятельства благоприятствовали Бантеру: он столкнулся с Эллен, когда та спускалась по задней лестнице с охапкой одежды. Сверху груды сорвались кожаные перчатки. Бантер подобрал их и с извинениями последовал за молодой женщиной в помещение для прислуги.
— Сюда, — сказала она, укладывая ношу на стол. — Буду работать здесь, как я их поняла. Истерики — вот как это называется: притворяются, что голова болит так, что нет сил впустить человека забрать одежду в чистку. Но если рядом никого нет, выбираются из постели и бродят по всему дому. Согласитесь, это разве головная боль? Готова спорить, вы не понимаете их так, как я. Тут каждую минуту на части разваливаешься — то голова кругом, то ноги не держат. А ну как в доме пожар случится — я просто упаду и буду лежать. Кошмар-то какой! Вот от этого у людей морщины и появляются.