Время отмерялось ударами сердца — непрекращающаяся гонка бесконечными кругами, подгоняемая уничтожающими словами, которые Салли ему наговорила. Ни одно из них не было правдой, они были нужны, только чтобы причинить боль.
Тебе не терпится избавиться от этих навязчивых детей, заполонивших твой бесценный склад… считай, что счет сравнялся, и убирайся… между нами все кончено…
И самая отвратительная ложь: я не люблю тебя!
— Я не хотела, Джейк! — шептала она. — Я всегда буду тебя любить. Пожалуйста, вернись, я тебе все скажу… докажу…
В толпе раздался крик. Боясь узнать, в чем дело, и боясь оставаться в безвестности, она обхватила девушку, почти силой вытащила ее из машины и подошла к водителю.
— Из здания кого-то вынесли, — сказал он.
Кого-то?
Она бросилась было вперед, горя желанием все выяснить, но водитель успел ее схватить.
— Ты только будешь мешать, — объяснил он, — останься здесь, пусть специалисты делают свою работу. Мы совсем скоро узнаем, как обстоят дела.
— Это мой ребенок? — жалобно спросила Лайза. — Они нашли моего мальчика?
— Будем надеяться, дорогая, — ответила Салли. И хотя она вытягивала шею и напрягала глаза, чтобы разглядеть, что там происходит, все, что она увидела, так это санитара «Скорой помощи», бегущего к машине. Только когда он подбежал поближе и стал слышен плач ребенка, она поняла, что у него в руках маленький сверток.
Он залез в машину, завернул ребенка в одеяло и надел ему на худенькое личико кислородную маску.
— Тебе повезло, — сообщил он рыдающей матери. — Кажется, с ним все хорошо. Ожогов нет, только пара царапин и синяков. Он лежал на полу, и это его спасло, чем ниже, тем меньше вероятности задохнуться от дыма. Но нам придется его проверить, чтобы точно убедиться. Прыгай в машину, милая. Прокатимся.
Вспомнив о Салли, топтавшейся в волнении позади машины, водитель спросил:
— А парня, который бросился за ним, ждать будем?
— О-хо-хо, — врач покачал головой и потянулся к двери, чтобы закрыть ее. — Там некуда торопиться. Им займутся оставшиеся.
От этих слов у Салли все поплыло перед глазами, и она не смогла удержать равновесие. Звезды стали падать дождем маленьких искр и слились с задними огнями машины «Скорой помощи». Она упала на землю.
Рядом показалась чья-то грязная рука. Она взглянула вверх, и увидела склонившегося над ней мальчика. Вероятно, это один из бывших жильцов склада.
— Леди, вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.
— Нет, — ответила она, — и уже никогда не буду чувствовать себя хорошо.
Он привык отдавать приказы, а не получать их, и если они не перестанут его пихать и толкать, то он вышибет из них потроха.
— Не надо меня в больницу, — прохрипел он и отшвырнул маску, которую они пытались на него надеть. — Разыгрывайте Флоренс Найтингейл перед кем-нибудь другим. Здесь столько детей, которым может понадобиться помощь.
Главный из них отступил и спрятал стетоскоп в карман.
— Они часто так себя ведут, — сказал он с сознанием своей важности.
Господи, надень на человека униформу, и он будет считать, что управляет миром!
— Свяжите его, если надо, и унесите. Он надышался дымом.
— Много ты знаешь, — попытался заорать Джейк, но зашелся сильным кашлем.
— Не волнуйся, дружище, — обратился к нему доктор Всезнайка. — Детей оттуда сразу вывели.
Катастрофа коснулась только твоего склада. Сгорел дотла.
Черт возьми! При первой же возможности он сожжет их всех. И не за что будет беспокоиться.
Он почувствовал запах ее духов раньше, чем услышал ее голос. Сколько он помнил, «Дива» были ее любимые духи. Она благоухала ими, когда он в последний раз был с ней в постели. Она так пахла и в тот день, когда навсегда вышвырнула его из своей жизни.
Почему она здесь сейчас? Ведь к сказанному больше уже нечего добавить?
Салли бормотала дрожащим голосом:
— Джейк, ты меня слышишь?
О, да! И он бы ей ответил, если бы надеялся, что она скажет то, что ему нужно услышать.
— Открой глаза, Джейк, — попросила она и обхватила его руки своими.
Он чувствовал ее, и это было хорошо. Это было очень хорошо.
— Мне так много надо тебе сказать, — продолжала Салли и, видимо, облокотилась на кушетку, или на что там его положили, с одной стороны, так как она слегка прогнулась под ее весом.