— Мне так не хватало этих слов.
— Если я пообещаю компенсировать тебе это все следующие пятьдесят лет, ты выйдешь за меня замуж?
У нее брызнули слезы. Кажется, в последнее время это случалось с ней чаще всего остального.
— Да, — проговорила она. — Конечно, да.
Он завернул Салли в большое, пушистое полотенце, обернулся другим и понес ее к себе в спальню. Сентябрьское солнце струилось по мятым простыням, и наполняло комнату нежным светом.
— У меня нет ни шампанского, ни роз. — Он опустил ее на матрас. — У меня нет ни кольца, ни скрипок. Сейчас, любовь моя, все, что я могу тебе дать, так это себя.
— Ты все, что мне нужно, — прошептала она, распахивая руки навстречу ему. — Жаль только, что мне пришлось почти потерять тебя навсегда, чтобы понять бесценность того, что есть между нами.
Он кинулся к ней с нетерпением, и жаром, которые растопили лед, владевший ее сердцем столько времени.
Потом, удовлетворив на некоторое время свой голод, они тихо лежали рядом. Наконец-то, наступило блаженство, которого не хватало во время их предыдущих встреч, взаимное наслаждение после занятия любовью обещало, что завтра они будут снова любимы.
Она повернулась к нему, глаза ее были затуманены страстью.
— У нас будет ребенок, Джейк, — нежно произнесла она. — Клянусь жизнью.
— И это неудивительно, — ответил он, укладывая ее к себе на грудь там, где было сердце. — Но на этот раз мы не совершим ошибки.
Эпилог
Она назвала приют «Гаванью» и, хотя официальная церемония с перерезанием ленточки, в присутствии мэра Харрингтона и высших сановников города, состоялась в конце октября, открыла его двери через пять дней после пожара.
Лайза и ее сын Дэвид стали первыми жителями, а к концу недели, к ним присоединились еще пять девочек и два мальчика от четырнадцати до семнадцати лет. Монастырь, так долго простоявший в пустоте, и тишине, вдруг наполнился звуками шагов и смехом молодых людей, которым до этого момента не приходилось видеть в жизни счастья и доброты.
Как-то морозным утром, незадолго до официального открытия, один фермер, живший внизу по дороге, привез целую повозку огромных, сочных и блестящих оранжевых тыкв.
— Это для детей, — сказал он. — Уверен, что они и не помнят, когда у них последний раз был настоящий Хэллоуин.
Он также подарил им двух черненьких щенков лабрадора.
— Если в доме нет одной или двух собак, это не дом. А весной у меня еще котята для вас будут. Выгонят вам всех мышей с чердака.
До заката, несколько подростков вырезали столько фонарей из тыкв, что хватило на все окна и на дорожку от крыльца к воротам. Остальные под руководством воспитательницы наполнили дом запахами жареных тыквенных семечек, тыквенного супа и пряного тыквенного хлеба.
Прямо перед ужином, одна из девочек, хрупкое создание пятнадцати лет с изобретательным умом, взяла самый большой фонарь, посадила в него малыша Лайзы, так, чтобы сверху выглядывала его мордашка, и попросила у Салли фотоаппарат, чтобы сфотографировать его. За это время щенки успели сжевать пару обуви, и оставить маленькие визитные карточки на ковре в гостиной.
Но никто не расстроился. Бывает. Это и значит быть семьей.
Кроме того, что Салли наблюдала, как успешно воплощается в жизнь ее проект, у нее были и другие заботы, постараться ограничить себя в еде, потому что она оказалась права — у них с Джейком должен появиться ребенок. А на Рождество они запланировали свадьбу.
Сразу после Дня благодарения она узнала, что ожидается двойня.
— Как ты смотришь на то, чтобы попросить Колетт и Флетчера быть крестными? — спросил Джейк после того, как оправился от шока. — Для них это единственная возможность иметь внуков, и потом, я все, что у них осталось от семьи.
Так как Бертоны очень сердечно приняли известие о ее помолвке с их зятем, Салли с радостью согласилась. Правда, в эти дни она радовалась всему. Еще бы, запутанный клубок ее прежней жизни, наконец-то, был распутан, будущее манило заманчивыми обещаниями, а мужчина, которого она обожала, ждет не дождется, когда она станет его женой.
— Это жестокое и противоестественное обращение с человеком в моем положении, — жаловался Джейк, когда по вечерам ему приходилось целовать ее на прощание в дверях, и отправляться к себе домой.
Но выбора ему не оставили.
— Этому не бывать! — заявили ему родители Салли после того, как он попросил руки их дочери и высказал предложение, что они будут жить вместе до венчания. — Она останется дома до тех пор, пока не выйдет замуж по всем правилам.