А ещё в библиотеке, в самом дальнем углу в пыли я обнаружила несколько древних фолиантов, написанных на неизвестном наречии.
– Древний драконий. – Вынес вердикт мастер Рубиус, наш учитель древних письмён и языков волшебных рас и библиотекарь Академии по совместительству.
– Драконий? – Удивилась я. – А разве у них есть свой язык?
– Был когда-то. – Пожал плечами старик. – А нынче… Кто ж знает? Драконов вот уже как три сотни лет никто не видел.
Я вздохнула. Жаль: они смогли бы нас многому научить. А вот в Академии драконий язык преподавали только на последнем курсе и только ограниченной группке желающих, которых, как я узнала, с каждым годом становилось всё меньше и меньше.
И тут… В общем, как ни странно, драконьему вызвался меня обучить мастер Сайрус. Каждое утро я ходила к нему на «ментальную тренировку», где он учил меня управлять своим «уникальным талантом» – с этим получалось хорошо, а вот с ментальными экранами не ладилось. Я должна была так поставить заслон в своём сознании, чтоб Сайрус не смог прочитать мои мысли. Но чаще всего наставнику всё равно удавалось проникнуть в мою многострадальную голову, и в один из таких случаев он заметил тучку сожаления на моём «незамутнённом горизонте восприятия». В тот момент учитель как-то странно на меня посмотрел… а потом, неожиданно подмигнув, заявил, что если я того так сильно желаю, он может самолично устроить мне курсы древнедраконьего языка, дабы я смогла, наконец, добраться до вожделенных фолиантов. И теперь помимо моих неуклюжих попыток прочитать мысли наставника, не дав ему при этом покопаться в моих собственных, к утреннему времяпровождению с мастером-менталистом добавились еще и занятия языком драконов.
На занятиях стихийной магией, которые для нас поочерёдно проводили мастера всех четырёх стихий, мы первым делом научились создавать разноцветные волшебные огоньки, добывать воду из воздуха, призывать из горных пород различные кристаллы и самоцветы в уже очищенном и огранённом (ну, почти) виде и левитировать разные предметы. Поскольку блоки я попросила с моих магических потоков не снимать, у меня все эти простенькие заклинаньица шли со скрипом, но я была невероятно довольна своими достижениями.
Я крепко сдружилась с «детьми дорог», и, к тому же, «великолепная четвёрка» после первых двух недель занятий существенно порастеряла своё высокомерие. Этому в значительной мере способствовала «жуткая мстя» братьев-близнецов, которые умудрились спереть у придирчивого эльфа засохшие соцветия «бодун-травы» и с помощью заклятия левитации понапихать её за шивороты всем четверым умникам. Как известно, «бодун-трава», применяемая в порошковом виде как слабительное средство и средство от похмелья, в засохшем виде превращается в подобие окостеневшего пучка острых зубов и когтей. Следовательно, «избранные» всем составом целые сутки проторчали в лазарете, где отчаявшиеся практиканты под личным насмешливым руководством несравненного Сарридиэля извлекали из спин и рук пострадавших длинные трёхгранные колючки с цепкими крючками-загогульками на каждой грани. Вот так вот… Зато уже никто не решался сомневаться в праве невинно хлопавших глазками близнецов обедать там, где им вздумается.
Тем временем, совершенно неожиданно для себя самой, я стала всё сильнее привязываться к своему наставнику, порою ловя себя на том, что настойчиво ищу его взглядом везде, где бы ни находилась. Его тёплый взгляд и добрая улыбка значили для меня много больше всего золота мира вместе взятого. Он был несравнимо добр ко мне. Даже когда у меня ничего не получалось, он не сердился, а старался объяснить, что я делаю не так и поощрял пробовать снова и снова. Я же была в отчаянии от своих успехов на поприще ментальной магии. Конечно, я довольно быстро научилась фокусировать своё мысленное «ухо» на определённом живом существе, отсекая посторонний шум… А вот ментальные экраны, как дырявыми были, так дырявыми и остались. Сайрус удручённо качал головой: с таким уровнем меня уже через пару секунд расколет любой маг-недоучка. С чтением чужих мыслей и чувств тоже было туго. Передавать свои нелёгкие «думы» и принимать целенаправленно посланные мне получалось легко, а вот копаться в чужой голове, особенно, когда там понастроено запоров-заборов – не складывалось, как я ни пыжилась.