– Замечательно! – Бубнил светлейший, запаковывая злобных насекомых в банки со специальным раствором. – Пол дела сделано! Осталось наловить стрекоз-плотоедок в Синкорне!
Мы внутренне застонали: бег по пескам за скорпионами – цветочки по сравнению с петлянием по болотам за кусачими стрекозами и риском угодить в трясину. Я уже жалела, что не согласилась на больший процент от продаж… Но ничего не поделаешь: раз дала слово, то нужно его держать.
Тем временем, мы с Роми уже практически наизусть выучили справочник по травологии, так что никакой экзамен нам теперь был не страшен. Казалось, всё начинает возвращаться в привычное русло. Возобновились утренние занятия ментальной магией с Сайрусом, хотя мне по-прежнему сложно было забыть свои глупые мечты. Однако он больше никогда не упоминал ничего, выходящего за рамки отношений «учитель-ученица», и я пыталась смириться. Честно, пыталась…
Мыш забавы ради принялся изучать древнеэльфийский язык. «Для чего?». – Спросите вы. Ради высокого эстетического удовольствия от чтения древних баллад? Ну, я, наивная, сначала подумала именно так, даже умилилась и прослезилась. Однако на самом деле они с Юржиком задумали перевести эльфийскую «Песнь о доблестном Иве» на троллий язык. Узнав о подлой задумке, я представила как грызуны, глумливо хихикая, в отнюдь не лицеприятных выражениях пересказывают прекрасную старинную балладу о самоотверженном защитнике лесов и полей, и с негодованием отказалась их обучать. Если так хотят, то пусть сами мучаются. Злыдни!
У нашей поездки в Ширидерру было ещё одно довольно неожиданное для меня последствие. Перед самым отъездом я успела пообщаться с питоном Шшаасом. Для рептилии, он был очень стар – его купил у торговца экзотикой с Южного материка ещё дед Шамиля. Змей был мудрым и явно чего-то недоговаривал. Шшаас пустился в пространные воспоминания о своей молодости, хитро поблескивая на меня глазами. Он рассказал о том, как крутился возле Гаруна и Амира, когда те ещё только постигали азы коврового мастерства, рисовал хвостом на песке замысловатые узоры, которые почему-то прочно отложились в моей голове. И я почему-то даже понимала их значение: вон тот, с кривыми зигзагообразными загогулинами, напоминающими молнии, называется «Бросок тьмы», полотнами с такими узорами покрывали спины боевых животных, чтобы они обретали мощь и силу; а вот этот, с плавными линиями внутри толстых колец назывался «Вечная жизнь» – давал защиту и ускорял заживление ран… Что?! Откуда я это знаю?! Ответ пришел сам, стоило лишь снова узреть таинственный блеск змеиных глаз – знаменитый гипноз! Пока мой мозг отвлекался россказнями о прошлом, змею удалось внедрить в моё сознание парочку… «запрещенных» узоров! Вопрос только – зачем?..
– Никогда не з-с-наешь, что может тебе пригодитьс-ся в жиз-с-ни. – Внезапно прошипел Шшаас, заметив моё растерянное лицо. – Отомс-с-ти з-с-а Гаруна, девочка.
– Я могу лишь пообещать, что сделаю всё, от меня зависящее, чтобы преступник был пойман и наказан… – Пробормотала я, не горя особым желанием связывать себя клятвами мести.
– Мне довольно и этого. – Наклонил голову змей. С тем и распрощались.
И вот и теперь, находясь в Мионе, столице герцогства Ферадор, я всё ещё обдумывала: стоит ли делиться полученными сведениями со своими спутниками? И постепенно пришла к выводу, что нет, пока не стоит. Мало ли как отнесутся маги к тому, что я теперь обладаю толикой запрещённых знаний – вдруг полезут в мою голову, изучать, чего я там ещё скрываю, а этого мне не надо. За это время я худо-бедно научилась экранироваться от наставника, и он теперь не мог считывать всё подряд, даже когда на мне не было обручального кольца Сарридиэля. Впрочем, если бы Сайрус захотел взломать мои барьеры, ему бы это не составило труда. Поэтому давать волшебнику такой повод я не намеревалась, не без основательно опасаясь, что меня могут в конечном итоге исключить из отряда, дабы оградить от «неподобающей информации».
Теперь о столице Ферадора. Это был большой шумный город, окружённый густыми дубовыми рощами. На широких многолюдных улицах кипела бурная жизнь. То и дело туда-сюда сновали кареты и экипажи, телеги и повозки, спешили занятые горожане – даже в Ланкаре и то было поспокойнее... В общем, после далёкой, уединенной и таинственной Ширидерры, сочетавшей в себе романтику и опасность жаркого востока, здесь все казалось простым и обыденным. И всё же Мион не был похож на Ланкар. Здесь даже одевались по-другому. Ни разу я не смогла заметить в водовороте людей ни одного человека в лохмотьях, ни в одном из экипажей не сидели пышно разряженные модники. Жители Миона носили неброскую практичную одежду, очень отличавшуюся фасоном от того, к чему привыкли в других регионах страны. Из покроя был выжат максимум функционала: короткие кожаные куртки, в основном на крючках и ремешках вместо пуговиц, чтобы не расстегнулись в ненужный момент, а в момент нужный расстегнулись быстро; кожаные брюки или брюки из прочной плотной ткани заправлены в высокие ботинки на толстой подошве; из кармана торчит пара кожаных перчаток – вот таков был облик простого горожанина. Зажиточные одевались почти так же, только одежда отличалась более дорогим материалом. Что и говорить: даже многие женщины здесь носили брюки! А ведь в Ланкаре это считалось верхом неприличия… В общем, Мион мне понравился. Здесь не было нищих и попрошаек – все спешили по своим делам, у всех имелась какая-то цель и задача, и оттого даже обычные передвижения по улицам казались четко отточенным механизмом.