– Сейчас, Джейкоб, погоди, всё откроем и настроим тебе пропуск. Угу-угу, так, Джим Алексович Абросимов… Почему опять «ди»? Какая-то зараза меня снова вбила в систему с «ди» перед фамилией. А, вот в чём проблема, твой чип не распознаётся. Ты что, не прошёл речипизацию?
– У меня медотвод, – смущённо признал Каштанов.
– Пф, ерунда. У нас тут есть чипы, которые можно с медотводом. Да, чуть больше импортных, будет немного выступать в районе виска, но надо просто посильнее засадить в кость, чтоб зафиксировался, а дальше летальность уже под сомнением. Напомнишь мне перед уходом.
– Напомню, – солгал инспектор и наконец-то прошёл в кабинет, где занимались обучением корабельных нейросетей радиолокации, маневрирования и управления вооружением.
Просторное помещение заполняли самые разные образцы вычислительной техники и носителей информации, от старинных до современных. Панели, блоки, диски, платы, журнальные столики и полки с древними фантастическими книгами в пожелтевших мягких обложках. Из нескольких удобных рабочих столов с подключёнными персональными компьютерами сейчас использовался только один. За ним сидел сухопарый и смугловатый товарищ интеллигентного вида в очках и зелёном вязаном свитере. Джейкоб подумал, что очков и свитера явно недостаточно, но следующие слова профессора Абросимова объяснили странности дресс-кода:
– А вот и наш ИИ. Не обращай внимания на внешность, он ещё не прошёл социальную адаптацию. Здравствуй, Сиров! Ты меня видишь?
– Лол, кек, человек, – промолвил андроид с грустью, безошибочно идентифицировав собеседника.
– Ну, хоть распознавание работает, но тоже с помехами… Вот в них, собственно, суть проблемы. Кто-то подсунул ему в обучающие примеры для анализа коллекцию файлов о мёртвых языках народов Сети времён расцвета их культуры. Теперь бедолага ни на что не годен.
– Это буллинг и абьюз, не надо шеймить, я агрюсь, – печально слетело с безжизненных искусственных губ.
– Мы даже наладить разговор не можем, чтоб спросить, кто это сделал. Берём известные историкам слова из того же самого периода, разница-то лет в десять, а они абсолютно несовместимы. Смотри. Сиров, превед!
– Кринж, – скривился Сиров и чихнул, распылив по кабинету наноботов.
– Вот, выдаёт ошибку. И, похоже, подхватил вирус. Всё поправимо со временем, но корабль-то для него уже готов, согнали всех, планировали взлёт, а теперь придётся переносить… Ладно, пойдём. Держись тут, родной, мы тебя обязательно вылечим!
– Вы мой краш, – поблагодарил меланхоличный ИИ, помахав на прощание гостям, которые уже покидали место преступления.
Дальше пришла пора проверить лабораторию. Здесь, в отличие от временно изолированной обители Сирова, по-прежнему ни на секунду не прекращалась работа. В мягком естественном освещении повышенного радиационного фона каждый сотрудник буквально излучал энтузиазм. Ведь они собственными руками создавали средства, ежедневно защищающие колонию в целом и каждого колониста в частности от местных суровых условий проживания. Именно эти люди изучали компоненты, сделавшие возможным нерушимый инспекторский плащ, который Джейкоб вежливо и почти без грохота поставил у входа. Тут поддерживался строгий порядок, а все материалы и устройства постоянно оставались в поле зрения – ведь с ними непрерывно кто-то экспериментировал, пытаясь превратить каждую песчинку под электронным микроскопом в нечто большее, прочное и полезное. Каштанов не представлял, как отсюда можно хоть что-то незаметно вынести. Увлечённые учёные яростно отмахивались от досужих расспросов, а когда инспектор неудачно положил руку рядом с какими-то важными пробами – в неё немедленно забили гвоздь. Но кое-что по кратким сердитым ответам прояснить удалось.
Да, пропали тестовые материалы для плана срочного укрепления купола. Нет, купол в полном порядке, он должен каждые два дня осыпаться, сезон дождей же (это Джейкоб знал, естественно, просто решил уточнить). Да, здесь все работали с этими материалами. Нет, никто не оставался с ними наедине. Да, они все здесь круглосуточно с ночёвкой, это их любимый добровольный график каждый сезон дождей. Нет, никаких аварий, ребята в химзащите просто выносят протухшие завтраки. Да, опять четыре дня подряд не было времени поесть. Нет, не жалко, всё равно после взрыва автоматы выдают лишь синтетическую серую слизь и непонятную чёрную материю. Да, после того взрыва в столовой, на который сбежалась спасать продукты вся лаборатория. Нет, никто не оставлял материалы без присмотра, как можно?