– Здравствуйте, – без эмоций и сухо ответил ей Габриель, даже не повернув на неё головы и не обратив взгляда.
– Ты куда в такую рань? – активно поинтересовалась женщина.
– В академию, – лишь шевеля сухими губами, дал свой ответ юноша, практически не смотря на соседку.
– А, понятно. А я вот бегу на производство. У нас через несколько минут недельный отчёт, а потом молитва святейшей троице.
– Кому? – С недоумением, несколько пробившим эту стену серости и уныния, спросил юноша.
– Ты что не знаешь? – удивлённо вопросила соседка. – Вам же должны были рассказать об этом ещё в детстве. Святейшая троица это Канцлер, Бог и Рейх.
Юноша это действительно забыл. Последи страшной круговерти тяжёлой учёбы, пламени губительных чувств и активной деятельности в подпольной оппозиции он стал забывать про бесчисленные каноны Культа Государства.
– Ну ладно, мне надо бежать. Ты впредь будь поосторожней. И не говори при людях, что чего–то не знаешь про наш Рейх. Прощай. – Потрепав юношу за плечо, она развернулась и буквально скрылась через несколько моментов, да так быстро, что парень просто не успел с ней попрощаться.
Ему нужно было идти на учёбу. Хоть сегодня всего одна пара, но Габриель не хотел иметь пропуски в Академии, ибо могли быть серьёзные проблемы и положить тень сильнейших сомнений на авторитет и «верность идеалам Рейха» юноши.
Все знали про «Академический Кодекс», составленный министерством Полного Образования, министерством Высшего Образования, министерством Идеологической Чистоты и Культом Государства. В этом кодексе были прописаны все правила поведения для студентов и учителей вплоть до интимных подробностей, которые строго регулировались государством, дабы никто не нарушал основных идей империи. В нём своё отражение нашли все аспекты студенческой жизни, которые можно было только вообразить. От распорядка учебного дня, до стандартных шаблонных схем для построения новых академий. В него сумели так же вписать «Полуденную Учебную Литургию», когда под надзором своих преподавателей, сторонниками Культа Государства, чиновниками и служащими Имперор Магистратос и священником из Империал Экклесиас проводилось особое светское таинство, мало похожее на настоящую литургию. На специально отведённой площадкой, которая могла быть и внутри и извне академии собирались все студенты. Они молитвенно повторяли слова шестьдесят четвёртого восхваления из «Песенника хвалений Рейху» «И да будет ему слава в учении» за представителем Культа Государства. Священник Империал Экклесиас следил за тем, чтобы на «литургии» не была произнесена ересь, а представители Имперор Магистратос строго конспектировали каждое действо и строго следили за порядком на мероприятии. И к каждой академии была приписана так называемая «литургическая коллегия», состоящая из представителей трёх Департаментов власти.
После окончания каждый учащийся вкушал «Рейхс просфору» – специальный чёрный бедный хлеб, который был больше на камень похож. А когда все таинства были окончены и отпеты все гражданские песни славы во имя Канцлера и государства, то студент мог вернуться к своим учебным обязанностям.
Габриель всегда считал несуразностью этот глупый обряд, пологая, что это таинство акт фанатичного культа личности и просто религиозного почитания государства. «Рабское преклонение и угнетение личности» – всегда высказывался по этой «литургии» Алехандро. И юноша полностью с ним соглашался, желая, чтобы этот обряд ушёл в бездну, вместе с самим Рейхом и взошло солнце новой свободы над древним городом, что осветит холодные и запуганные диктатом империи души людей и укажет им путь в новый дивный мир.
Юноша оторвался от размышлений про «Кодекс». Как бы он не хотел, но ему нужно было явиться, пускай всего на одну, пару. Габриель начал свой короткий путь по серому, казалось постепенно обезличивающемуся, городу, медленно тонувшему в бесконечных догматах и постулатах Рейха, что стали самой культурой империи. Пространство сжимали безликие здания, просто вдавливая душу, больше похожие на склепы былой эпохи, похоронившие её под собой. Всюду шастали прислужники Имперор Магистратос, неустанно контролируя все аспекты жизни огромного города от работы городской канализации до маршрута самолётов в небе. Под их ведение попадали все уровни городской жизни: от качества выполнения работы дворников до надзора за исполнением приказов градоначальника и приведением в жизнь реформ. По улицам беспрестанно слонялись уличные комиссары, неистово запугивающие народ одним своим присутствием и алчно ищущие возможны отступников. Никто, даже градоначальник, не смел, подумать иначе, чем диктуют постулаты Рейха при их присутствии, ибо это могло закончиться весьма плачевным исходом. На маленьких двориках и огромных площадях неустанно в порыве религиозного экстаза ревностно рассказывали свои проповеди «монахи» из Культа Государства, с пеной у рта призывающие фанатично служить государству и отдать всё на благо родины. С бочек на улицах и до экранов телевизоров они вещали про правильность постулатов Рейха, ревностно поясняя, что есть только эти догматы, указывающие путь к идеальному миру, где есть праведность и покорность, дающие безграничный порядок и преступить их, значит предать всех и вся. Они всюду и везде ставили «Фолиант Гражданина» на равных со Священным Писанием и законами самого Канцлера, фанатично доказывая, что «фолиант» и предопределяет всю жизнь в империи.