Габриель кинул на них безразличный взгляд на все эти предметы и, сочтя их ненужными собственного внимания, стал продвигаться на занятие.
В академии было почти безлюдно. Занятия сегодня были мало у кого, поэтому коридоры всегда живого здания были почти в запустении, только мрачно и грозно на некоторых местах стояли «ординаторы», неустанно следящие за порядком. Занятия должны были скоро начаться.
Пара оказалась довольно скучная. Это была обычная лекция по Истории Сложения Языка в Рейхе. Вообще, основным, государственным языком в государстве был новоимперский, ставший синтаксисом латыни и итальянского наречия. Но так, же и признавались и балканские языки, испанский или любой другой язык, распространенный на территории Рейха. Но человек в обязательном порядке должен был знать новоимперский, а потом только уже другие, ибо на них велись все государственные дела. Специально для этого было создано министерство Поддержания Языка.
На занятиях было довольно мало людей, а в отношении тех, кто не пришел, были отправлены жалобы и прошения об идеологической проверке в их сторону. Ничего особенного, всё как обычно.
Он постоянно смотрел на пустующее место, где обычно сидела Элен. Да, именно события последних дней стали причиной беспросветного отчаяния. Юноша не просто был печален, он неистово горевал от произошедшего. И, чтобы не быть вновь осуждённым за излишнюю привязанность, он старался скрывать эту меланхолию. Теперь Элен с Верном встречались и это было не изменить. И юноша с этим смирился, но он не мог выносить то, что новая парочка вытворяет. Бесконечные поцелуи, обнимания, смех и радость царили в отношениях между Элен и Верном. Им даже были направлены жалобы от Службы по Надзору за Поведением Пар Министерства Надзора за Уровнем Семейной Морали за «Слишком вызывающие поведения в общественных местах» и многие удивлялись, как ещё Верна и Элен не арестовали уличные комиссары. Габриель просто не мог этого выносить, ибо это всё происходило на его глазах.
Занятия шли долго и нудно. Габриель лишь изредка конспектировал, то, что говорила лекторша. Пока нудно и монотонно она говорила, пара медленно подходила к концу.
После окончаний занятий Габриель хотел пойти уже домой, ибо ничего интересного не предвиделось, но вдруг он заметил, как к нему спешит Алехандро. Его вид был весьма взволнованным, а взгляд выражал глубокое и непреодолимое беспокойство.
– Привет. Мы с тобой сегодня так и не успели переговорить, – протянув руку, проговорил парень.
– Здоров, – ответил Габриель и сухо поздоровался с другом. – Что ты хотел? – Оставаясь в таком же безразличном состоянии, спросил юноша, будто ему было до этого.
– Если тебе не сложно, ты можешь сегодня ближе к вечеру прийти в нашу обитель. Мне просто понадобятся все мои знакомые, для того, чтобы они могли выступить на моей стороне. – Дрожа и волнуясь быстро протороторил Алехандро с надеждой взирая на юношу.
– Когда? – сухо спросил юноша.
– Сегодня на всеобщем собрании.
– А что случилось? – Так же монотонно последовал вопрос.
– Да будь он проклят, – Гневно заговорил и без того эксцентричный Алехандро. – Этот недоделанный коммуняка опять решил поднять вопрос об одной идеи и попрать наши свободы и права.
– Что? – с непониманием, чуть развеявшим апатию, вопросил Габриель.
– Ах, тебя же вчера не было на всеобщем собрании.
– Так расскажи, что произошло, – Уже беспокоясь, спросил Габриель, понимая, что в Партии назревает нечто страшное для единства.
– Вчера, как всегда на «Партийном Пленариуме», – сказав это, Алехандро обернулся, удостоверяясь в том, чтобы никого рядом не было, кто бы мог услышать разговор. – Мы вечером обсуждали новые способы привлечения в нашу Партию ещё людей. Тут Давиан опять завёл свою шарманку про единую идею, для того, чтобы объединить всех людей под единым флагом он естественно не забыл опять упомянуть про то, что если люди в Партии придерживаются единой идеи, то и работать они лучше будут. Мы, конечно, хотели, снова осадить Давиана, но его прихвостни опять стали выносить «Пленариуму» мозг. И вот чёрт, нам пришлось принять его предложение на рассмотрение уже на всеобщем собрании. И его мы решили провести завтра… о есть сегодня.