Габриель понимает, что, несмотря на тысячи догматов министерств, Культа Государства и Империал Экклесиас, здесь было место искреннему и непритворному веселью, чего и добиваются карательные структуры – подвести человека к нарушению, вселить ему чувство неизбежной несказанности. Здесь люди находили искренне утешение, то ли от хорошей еды, то ли от выпивки, а может и сама атмосфера ушедшей, когда то мелькнувшей яркой вспышкой в истории свободы заставляет людей кое-как нарушить моральное право Империи.
За большим массивным дубовым сидит Габриель столом и слегка потягивает кофе, напротив него устроился Верн и пил светлое пиво, а рядом сидели Артий и Элен. Они вели тёплую дружескую беседу, местами шутя и смеясь.
– Артий, а как твоя гитара, ты будешь, что-нибудь играть на наше выступление? – Игриво и насыщенно спросила Элен.
– Ох, я даже не знаю, – растерянно ответил Артий. – Габриель, а ты что-нибудь, делаешь?
– Я? Да, нет, буду просто за вами наблюдать, – без напряга ответил парень.
Верн отпил из бокала, слегка и удовлетворенно выдохнул и непринужденным тоном с улыбкой на тонких губах принялся говорить:
– Ребят, да вы что, как, будто кто–то особо заморачивается. И давайте просто сменим тему.
– Кстати, кто знает, во сколько, завтра, на учёбу? – Бархатным голосом спросила Элен.
– Всё как обычно. – Ответил Габриель.
– В восемь, что ли?
– Да.
– Вот, блин, я думал, завтра посплю. Жалко, что праздник не продлили. – Возмутился Артий.
– Да, ладно вам мой друзья, хорошо, что вообще дали этот день на отдых, а то, сидели бы сейчас в душном кабинете и выполняли бы какое-нибудь безумное задание дедушки Гюнтера. – Поучительно проговорил Верн.
Всех ненадолго накрыла волна слабого смеха, ибо они помнили, какие порой задания давал им их самый любимый преподаватель. Габриель мельком заглянул в глаза Элен. Но ответа не заметил. Омрачённый юноша увидел, как она смотрит на Верна. И его разум наполнили серые тусклые мысли. Парень увидел в её глазах блеск, слабую искру, грозившую перерасти в огромный пожар.
«В этом железном мире остались ещё чувства?» – Удивлённо самого себя спросил Габриель.
Но его мысли довольно быстро развеялись, подобно утреннему туману. Послышался скрип входной двери, разорвавший тёплую обстановку веселья. В заведение вошли служители Культа Государства, развеявшие обстановку свободы и радости напрочь, будто бы утром спал прохладный предрассветный туман. Их можно было заметить издалека, ибо для них была предусмотрена особая одежда. Они были облачены в свободные серые балахоны, подпоясанные толстой чёрной верёвкой, к которой крепился «Молитвенник Рейху». Вошедших не так много – служителей Культа Государства всего три человека, но и такого духовно-просветительского звена хватит, чтобы дюжину человек предать Анафеме, но к их правой нагрудной стороне цепляется небольшая эмблема – на фоне пламени чёрная книга. Это символика самого фанатичного из течений внутри Культа. В руках одного из вошедших служителей гордо возвышался штандарт с «максима-гербом» Империи, второй же зачитывал восемьдесят вторую государственную хвалебную песнь «Слава несущим свет отечества», а третий держал в руках небольшой свёрток.
Их лица скрывали большие капюшоны, что опускаются практически до носа, ибо они обязаны были покрывать лица, дабы с большей праведностью нести свет Рейха в души людей.
Процессия остановилась практически посредине паба. И один из служителей Культа ловким движением развернул свёрток бумаги и громогласно, но все, же монотонно и нудно стал зачитывать с неё:
– Милостью Рейха и Канцлера, по приказам министерства Идеологической Чистоты, министерства Надзора за Частными Заведениями, министерства Управления Заведениями Общественного Питания, министерства Контроля Мест Собрания Людей, Великого Патриаршия Культа Государства и Трибунала Рейха сейчас буден проведён осмотр и вольный опрос людей в целях поиска предметов и вещей, принадлежащих к классу еретических и являющихся предательской символикой.