– Медсёстры, на выход, потом всё сделаете!
Две медсестры с удивлением взглянули на доктора, но ослушаться не посмели и через мгновение быстро вынырнули из палаты, а за ними вышел и доктор, кинув неодобрительный взгляд напоследок.
Командор медленно подошёл к постели и аккуратно присел и взял её за руку. Они могли бы долго смотреть друг на друга, но женщина первой начала разговор, слегка приподняв худющую руку, прорезав эту тёплую тишину:
– Эстебан, – это имя прозвучало в ушах Командора буквально звону. Этим именем его уже довольно давно не называли – оно звучит странно, непривычно, будто пришло прямиком из старой жизни. – Как я долго тебя не видела. Сколько же времени прошло… – Сказала женщина хриплым, тихим и сиплым голосом, но с неподдельной радостью.
– Спокойней, поменьше говори, тебе нужно меньше напрягаться, – с заботливостью промолвил Командор. – А времени действительно прошло много.
Взгляд женщины внезапно сделался печальным, а на глазах навернулись слёзы.
– У меня всего один-единственный вопрос к тебе: как Габриель? – дрожащим голосом вымолвила девушка.
– Всё хорошо. Он здоров и учится, а об его безопасности мы заботимся.
После этих слов улыбка женщины стала шире. Её иссохшие губы полопались в нескольких местах, и на устах показалось пара капель алой крови. Но Командор заботливо утёр кровь и женщина все, же задала свой вопрос:
– А кто об его безопасности заботится?
– Мой друг, ты должна его помнить, – немного улыбаясь, ответил Эстебан.
– Бродяга Цирус?
– Он самый.
Женщина попыталась даже засмеяться, но горло её не было способно к этому. Похоже, она недавно надорвала свои связки. Смотря на её раны и ссадины, Эстебан старался не думать, что с ней могли сделать.
– Ох, Эстебан, а ты ранен. – Тяжело оторвав свою костлявую руку от кровати и указав на торс, вымолвила Сцилла.
Командор бросил взгляд на свою перебинтованную грудь.
– Да, не беспокойся, царапины, – слегка натужно ответил Эстебан, потирая рану. – Медицина в Империи способна на многое.
– Как кстати твоя служба в полк–ордене? – тяжело поинтересовалась Сцилла.
– Всё хорошо, меня значительно повысили с того момента как мы. – Внезапно оборвал Командор, нехотя вспоминать тот день.
– Не беспокойся, сил на переживания и злобу у меня нет, – и после не долгой паузы продолжила. – Вы хоть Марка по–человечески похороните?
Эстебан опешил от такой просьбы, и тут он задумался, какие муки пришлось пережить Сцилле, что б потерять всякое чувство в той слабой радости, которая её приковывала к постели, ибо Командор видит, что женщина пытается усидеть из последних сил. Как сильно тирания Имперор Магистратос и надзор Культа Государства на заводе выбил из души человеческой сострадание и жалость к себе. Её не одолевает печаль за смерть супруга – слишком мало моральных сил осталось для скорби над смертью любимого человека.
– Да, Сцилла, похороним, – и тут же с горечью добавил. – По–человечески. И поминальную закажем.
Спасибо, Эстебан, – проронив пару слёз надрываясь, вымолвила девушка.
– Это вам спасибо, за всё, что вы тогда сделали… за то, что приняли, как брата у себя… спасибо.
Сцилла тогда хотела, что сказать, но вдруг в палату зашёл врач. Он сказал Командору, что больной нужен покой, и попросил его выйти. Парню было не охота, оставлять Сциллу, но грозный вид врача, заставил его подчиниться. Эстебан мягко попрощался со Сциллой, поцеловав её в лоб, после чего отправился с доктором из кабинета. Сцилла вслед ему кинула последний тяжёлый взгляд, мысленно прощаясь с ней. С мунуфакториатия живым ещё никто не уходил…
Они оба вышли из палаты и остановились у двери. Доктор глядел на Командора, в его руках сжимался листок с анализами, а на лице читалась некоторая печаль.
– Командор, у меня для вас плохая новость.
– Что случилось? – с волнением спросил Командор. Доктор после некоторой паузы, решил продолжить, выдавив сочувствие в голосе:
– Понимаете, имперская медицина хоть и совершенна, но не всемогуща… регенерировать повреждения на вашем теле это одно, но вот что с ней, – заёрзал врач. – Помимо множественных ушибов, переломов, побоев, пищевого отравления, истощения у неё, на фоне всего этого, ещё и лейкемия, а так же воспаление лёгких и эпилепсия. Ещё и подозрения на инсульт, – туго произнёс Доктор, ему не каждый день приходится говорить, что человек на грани смерти.
Командор сразу поник, на его лице расцвела невообразимая печаль, а в глазах появилась глубокая пустота, угрожающая поглотить всю душу., но все, же он задал вопрос, который был стар как мир, но всегда звучал как нельзя по ужасающему: