– Когда её нет, я не могу отвлечься, – опрометчиво бросил Лютер и тут же встретился с удивлённым и заворожённым взглядом своего друга, который искоса на него смотрит.
– Только смотри, не скажи такое при Джоне. Он человек впечатлительный, ещё начнёт тебя обвинять в том, что ты ущемляешь возможности однополой любви и стуканёт куда нужно.
– Только не они. – С дрожью кинул друг и указал на улицу.
По улице возле суда шли две девушки. С виду это были явно женщины, а не переделанные под них мужчины. Первая имела довольно размашистые черты лица, с фиолетовыми волосами, а вторая вся утончённая с зелёной расцветкой растительности на голове. Каждая надела на себя чёрные сапоги, уходящие под военные штаны. Торс покрывала пиксельная куртка, защищённая тонким бронежилетом, а на рукавах накрепко пришита нашивка – знак феминизма, только вот оканчивался он не кулаком, а наточенным клинком.
Никто не задумывался, кто это, ибо все понимали, что это «Феминистский Патруль». Общественные движение добились того, чтобы женщины, считающие себя угнетёнными, взяли в руки оружие и стали патрулировать улицы, «дабы во имя Свободы и прав гендеров женского типа, оградить всех угнетаемых от произвола и сексизма со стороны гендера мужского, смешенного, среднего и неопределённого вида». Мужчины пытались свой патруль организовать, но это назвали «покушением на права и Свободы женско-ориентированных гендеров, ибо мужско-ориентированные гендеры начнут проявлять активный сексизм, а значит, не смеет быть исполненным».
– Проклятье, – выругался Ансуа, – только нам их не хватало.
Лютер знал, чем может грозить встреча с этими дамами и поэтому опустил голову к земле, пытаясь показаться для них незаметным.
– Ах, кто это у нас?! – завопила девушка из Фем. Патруля с размашистым лицом и широким тучным телом. – Очередные угнетатели ждут жертв?
– Не понимаем, в чём дело? – попытался отмазаться Ансуа.
– Мы патрулируем улицы, чтобы чистить их от таких мразей, как вы. А дело в том, что вы попались на нашем пути. Ни один мужчина не уйдёт от нас безнаказанным.
– Мы ничего не нарушили.
– Вы нарушаете наши права самим своим существованием! – на пике наглости и срыва заявила женщина и с ярым гневом воспалила. – Существование мужчин является гипотетической угрозой для наших Свобод! Ибо только наследники дней минувшего патриархата способны угнетать все женско-ориентированные гендеры. Вы и есть нарушение нашей великой Свободы.
– Что мы нарушили по статье закона? – в упреждение кинул Ансуа. – Вам не за что нас привлечь, поэтому, прошу, оставьте свою мизандрию, ибо нас ждёт судебный процесс.
В пламенных очах радикальных феминисток Лютер увидел только бессильную злобу. У патруля не было полномочий их задерживать и даже пресекать «нежелательные для развитого либерализма» мысли. Две женщины ничего не могли сделать и только тёрли перчатками резиновые дубинки с такой силой, что слышался скрип резины. Неожиданно одна наклонилась и полушёпотом кинула фразу, от которой на душе стало страшно:
– Запомните, сволочи, настанет день, когда вы ошибётесь. Один недвусмысленный взгляд на женско-ориентированный гендер и мы будем рядом. Поверьте, мы ещё дадим вам отведать нашего гнева.
После этих слов, исполненных злобой, Фем. Патруль фыркнул и ушёл прочь в поисках жертвы.
– Как тут жить, если тебя донимают каждый день сумасшедшие? – Лирически полился голос Лютера. – Каждый час они заявляют о собственной нормальности, но это безумие.
– Будь тише. – Голос друга неестественно задрожал, выдавая страх. – Пожалуйста, следи за своими мыслями.
Но Лютеру больше не понадобилось следить за своим мыслительным потоком, ибо все его мысли были направлены на другое. Взгляд юноши коснулся фигуры, что постепенно приближался. Это была миниатюрная девушка, рост которой был довольно невысок. Но красота этой девушки, её совершенство, – выше всяких похвал. Если бы она попалась на глаза Фем. Патрулю, то ей бы вынесли выговор, за «создание слишком женственного образа, способный оскорбить чувства феменистично-бодипозитивных движений и который вызывает у мужчин естественно-традиционные желания и воззрения, опровергаемые Новой Доктриной, а значит, и противоречащие курсу идеальной Свободы от старых предрассудков». Парень всегда воздавал хвалу всевышнему, за то, что прекрасная особа никогда не попадалась Фем. Патрулю.
Даже одежда прекрасной девушки могла обидеть тех, кто «во имя свободного выбора» уходил в культы «почитания естества» и «славы уродств» или бодипозитивные движения, ибо, как сказано в одном законе «одежда, сугубо гендерно-ореинтированная или прославляющая естественную красоту нежелательна для повседневного ношения, ибо это может оскорбить чувства многих граждан». А одеяния были довольно неказисты. Это женская коричневая кожаная куртка, ложившаяся на светлую рубашку, обтягивающие джинсы синего окраса и аккуратные туфли.