Гермиона вздрогнула, когда ее шеи коснулся кончик волшебной палочки целителя. Он не произносил заклинание, но в груди Гермионы вдруг разлилось тепло, и боль стихла.
— Выполняйте все, что будет говорить вам Элис, — продолжил целитель, убрав палочку, — не трогайте глаза, не пытайтесь говорить. Просто расслабьтесь и отдыхайте. Я о вас позабочусь, — сказал он, коротко и очень нежно сжав ее ладонь.
Доктор ушел, а Гермиона могла лишь осторожно сделать удивленный вдох.
— Бесподобен, — едва уловимо прошептала Элис. Гермиона сделала вид, что не услышала. — Так, — громче заговорила она, — давайте сначала выпьем зелье, а потом закапаем капельки, и вы сможете спокойно поспать.
Два дня тянулись неимоверно долго. Гермиона уже могла говорить шепотом, но повязку с глаз Элис еще не разрешала снимать, сказала, что такое решение должен принять целитель. Раз в день он заходил к ней, но ненадолго, и быстро убегал ко все прибывающим и прибывающим пациентам. Элис тоже заходила только для того, чтобы дать Гермионе необходимые лекарства, и большую часть дня Гермиона была предоставлена самой себе. И в своей кромешной тьме она могла лишь прислушиваться к хаосу, царящему за стенами ее палаты.
К вечеру Гермиона — а время дня она определяла по количеству приемов лекарств — задремала и была разбужена тихим щелчком двери. И судя по отсутствию звука шагов и лишь чуть шуршащей мантии, в палату вошел целитель. Элис всегда ходила на каблуках, и ее громкий цокот ни с кем нельзя было перепутать. Гермиона замерла, прислушиваясь. Как зовут ее доктора она так и не узнала. Этот вопрос был первым, какой Гермиона задала Элис, когда смогла говорить, но та вдруг ойкнула и быстро убежала, пробормотав что-то про забытого пациента. Существовал ли тот забытый пациент? Гермиона в этом сомневалась и просто решила дождаться, когда наконец снова сможет взглянуть на мир своими глазами, и тогда, чтобы узнать имя колдомедика, ей достаточно будет всего лишь прочитать его на прикрепленном к мантии бейджике.
— Как самочувствие? — тихо заговорил наконец целитель, присев рядом.
— Лучше, чем два дня назад, — так же тихо ответила Гермиона. — Не хватает только… картинки.
Доктор усмехнулся и помог Гермионе сесть, подставив под спину подушки.
— Сейчас будет картинка, — с улыбкой в голосе сказал он. — Сколько раз сегодня Элис капала зелье?
— Три.
— Жжение было?
— Только утром, — ответила Гермиона, нетерпеливо моргая под повязкой.
— Хорошо, — протянул целитель.
Гермиона услышала щелчок, затем что-то тихо загудело, как какая-нибудь большая маггловская лампа, и через мгновение почувствовала, как лица вновь касаются теплые пальцы.
— Держите глаза закрытыми, — сказал он и медленно потянул повязку вверх, стягивая ее с волос Гермионы. Нарочно ли он при этом скользнул пальцами по ее шее, Гермиона не знала, но зато знала, что еще пара мгновений, и уж она покажет свой характер этому странно нежному безымянному целителю.
— Осторожно открывайте, — заговорил он. — Первое время свет может причинять боль.
Гермиона чуть приоткрыла ресницы и тут же зажмурилась — свет, хоть и приглушенный, действительно больно резанул по глазам. Ей понадобилось пара минут, чтобы привыкнуть, и она уже смогла различить лимонную мантию сидящего рядом целителя. От выступивших слез перед глазами все расплывалось, но когда Гермиона, все еще немного жмурясь, подняла взгляд на целителя, никакие застилающие взгляд слезы не могли помешать ей узнать те яркие изумрудные глаза, радостно глядящие на нее из-за стекол круглых очков.
========== 2 ==========
Он расплылся в широкой улыбке и, резко подавшись вперед, крепко обнял ее. Гермиона закрыла глаза, чувствуя неимоверное облегчение и не понимая, как — ну как?! — она не узнала Гарри по голосу.
— Как же я рад тебя видеть, — почти шепотом произнес он.
— А уж как я рада… видеть, — с улыбкой отозвалась Гермиона и, отстранившись от Гарри, осмотрела его с ног до головы, задержав взгляд на том самом бейджике, который должен был раскрыть ей тайну имени «бесподобного» колдомедика. — Но… ты в Мунго?
— Да, уже четыре месяца как окончил стажировку.
— Ты ведь планировал стать аврором.
— Передумал, — пожал плечами Гарри. — Наверное, после твоего письма.
— Письма?
— Да, твоего единственного письма, в котором ты написала, что снять заклятие не получилось.
Гермиона заметила, что Гарри сделал акцент на слове «единственного», но не подала вида.
— Ты вернулась с ними?
Она помрачнела и, опустив голову и прикрыв глаза, шепнула:
— Нет. У меня так ничего и не вышло. И мне кажется, что, наверное, стоит оставить все как есть. Они полностью освоились, у них уже совершенно другая жизнь. Зачем снова ломать ее?
— Может, затем, что у них есть ты?
— Была, Гарри, была… Давай позже об этом поговорим, ладно?
— Конечно.
Гермиона подняла на него взгляд и слабо улыбнулась.
— А ты изменился.
— Ты тоже, — усмехнулся он. — Почему ты больше ни разу не написала? Или хотя бы почему ты не предупредила о своем возвращении?
— Я хотела, но прошло столько времени… я не знала, что написать, не смогла подобрать слова.
— А когда это нам с тобой вообще надо было подбирать слова?
Упрека в его тоне не было, и Гермиона наклонилась вперед, потянулась к Гарри, чтобы снова его обнять.
— А почему ты играл в загадочного доктора и не назвал свое имя?
Гарри коротко засмеялся и поправил на груди бейджик.
— А ты бы поверила? — с улыбкой спросил он. — А если серьезно, я не хотел лишний раз тебя волновать. Мне надо было, чтобы ты спокойно пролежала здесь два дня. А еще с этими происшествиями у нас тут полно работы, и у меня не было возможности часто к тебе заходить, но если бы ты меня узнала, я бы уже не смог отойти от тебя, — он взял ее руку и поднес к своим губам. — Эти два дня были нужны нам.
Гермиона почувствовала, как глаза опять стали слезиться, но ни свет, ни еще какой раздражитель здесь уже были ни при чем. Она готова была вот-вот разрыдаться от счастья, потому что Гарри уже подался вперед, скользнув взглядом по ее губам. Но где-то в глубине коридора раздалась сирена, и он, тихо чертыхнувшись, выпрямился.
— Неужели еще один автобус? — пробормотал он, поднимаясь. — Мне надо идти, — он чуть скривился и уже сделал шаг в сторону двери, как вдруг распахнул лимонную мантию и, достав из кармана брюк какой-то брелок, протянул его Гермионе. — Ты можешь прямо сейчас отправиться ко мне на Гриммо. Там, — он кивнул на прикроватную тумбочку, — все твои вещи. Аппарировать тебе пока нельзя, но воспользоваться порталом можно.
Гермиона, даже не раздумывая схватила брелок — серебристый, металлический, в виде двух цифр: единицы и двойки.
— Я вернусь домой поздно, а может, и вообще под утро. Так что выбирай себе любую комнату и чувствуй себя как дома.
Гарри подмигнул ей и быстро направился к двери.
— Гарри? — окликнула его Гермиона, когда он уже распахнул дверь. Звук сирены стих, но снова начал подниматься гул. Гарри замер, вопросительно подняв брови. — Почему Элис не назвала твое имя, когда я спросила у нее?
Он закусил губу, но так и не смог сдержать широкой улыбки.
— Потому что я ее об этом попросил.
Дом Блэков на памяти Гермионы был одним из самых мрачных мест на земле, но когда она активировала портал и переместилась на Гриммо, то первым делом подумала, что попала в другой дом. Приветственно вспыхнул камин, ярко засветились небольшие лампы на потолке; мебель, стены, даже окна — все изменилось до неузнаваемости. Только выглянув из комнаты можно было по узким коридорам и крутой лестнице узнать в этом светлом уютном гнездышке признаки старого дома. Гермиона вернулась в гостиную и еще раз все осмотрела. На столике у кресла, стоящего рядом с камином, лежало много книг и исписанных листов бумаги. На стенах было развешано много колдографий, многие из них Гермиона видела у Гарри и раньше. В противоположной стороне комнаты напротив телевизора стоял большой диван со множеством подушек. Гермиона подошла к столику с книгами и дотронулась до них, словно проверяя, настоящие ли. Она не могла поверить, что Гарри, частенько выполнявший домашние задания в Хогвартсе только после пары ее пинков, вдруг столь резко сменил курс с аврора на колдомедика. Тяжело было осознавать, что на это его сподвигла ее неудача. Не жалеет ли он сейчас о принятом несколько лет назад решении?